Конкурс «Герои 90-х»: Чикаго, Карфаген и Клондайк в одном флаконе
1 апреля 1994 года меня пригласили поучаствовать в необычном мероприятии – лица, приближенные к императору, то бишь к мэру Калининграда, собирались торжественно отметить День дурака. Каким макаром я затесался в эту пёструю компанию, детально вспомнить не могу, возможно, журналистское задание.
Пригласили нас в одно из самых «злачных» мест города – казино «Ванда». Подобных заведений в городе, если мне не изменяет память, было штук несколько. Но поговаривали, что именно за «Вандой» тянулся самый мистический шлейф – несколько джентльменов, спустивших здесь за ночь всё своё состояние, на рассвете решали завершить все свои земные дела именно в эти утренние часы.
Как говорил мой военрук в школе: «Не знаю, врать не буду». Но, думаю, организаторы казино пригласили любителей поразвлечься не случайно – хотели поднять имидж заведения. Поэтому каждому из мэрской гоп-команды вручили по пять фишек с предложением поучаствовать в игре, пока накрываются столы.
Я совершил восхождение до 12 фишек, но потом Фортуна показала язык, и отобрала все свои кругляши. Но, помню, был здорово ошарашен, когда сидящий прямо передо мной один брутальный гражданин за полчаса выиграл что-то около 200 моих месячных зарплат. Я быстро просчитал в уме, что окажись у меня такой мешок с деньгами, я мог бы смело не работать до июля 2011 года.
Но ещё более забавным было наблюдать за тем, как многочисленные расфуфыренные дамы, побросав своих кавалеров, с каждым новым выигрышем всё ближе и ближе жались к ковбою, дышали ему в уши, прижимались к плечам так, чтобы он непременно почувствовал упругость их женских прелестей. Смотрелось это весело и напоминало известную игру – «Выбери меня!»
Но вот нас позвали в отдельный зал, где было накрыто штук шесть столиков, по шесть стульев за каждым. Легкие закусочки, пара бутылок дорогущего шампанского для разогрева. Я попал в компанию к Царице бала – так за глаза называли очень симпатичную, и я бы даже сказал, роскошную секретаршу мэра. Дама была в самом соку женской красоты, ей было что-то около 40. Сейчас таких называют – светская львица.
А дальше последовали конкурсы и развлечения. Носили они почему-то литературный характер, но за каждый угаданный ответ, столику вручалась бутылка шампанского.
Вопросы были «заковыристые», но, во всяком случае, я помнил и фамилию тёщи Кисы Воробьянинова (мадам Петухова), и фамилию Пети из катаевского романа «Белеет парус одинокий» (Бачей), и как звали лошадь Дон Кихота (Росинант), и скольких всадников не может выдержать Боливар (двоих).
Очень скоро за нашим столиком образовалась пропорция шампанского с гостем, как 1:1, а позже, как выражаются шахматисты, полтора на пол-очка.
Но главное состязание было ещё впереди – матчи 1/6 финала по игре в переводного дурака. Причём каждый раз холеный паренёк в форменной одежде распечатывал новую колоду.
Царица бала шепнула мне: а ты – везунчик! До встречи в финале!
Но туда ещё нужно было попасть. Царица победила очень элегантно – возможно, у нее все ходы были записаны заранее. Мне в финал удалось пробиться с преогромным трудом и то благодаря тому, что две мои последние карты оказались козырными дамой и королём, что существенно облегчило задачу. Замечу, что игра проходила с колодой в 36 листов, а не 54. Так что всё раздавалось окончательно и бесповоротно, так что о прикупе можно было и не мечтать.
Перед финалом конферансье пригласил на импровизированную сцену каждого из шести «счастливчиков». Мы представлялись, большинство вымышленными именами, и каждый делился с болельщиками тем, что он сделает с выигрышем.
Я представился дядюшкой Хью из штата Чикаго (про штат Иллинойс далеко не все собравшиеся в клубе слышали), передал привет от жителей юго-западного побережья озера Мичиган и пожелал всем своим соперникам удачи.
– Что вы делаете в российской глубинке?
– Приехал поучить русских игре в дурака.
– Что вы сделаете с выигрышем?
– Если это большое и розовое – непременно поделюсь с вами…
Финальная игра – это один шанс из шести. Но здесь хотя бы можно просчитывать. Во-первых, Царице, наверняка, надают кучу козырей. Тот игрок, что по левую руку от неё 100:1 возьмёт две карты от неё. Значит, третий будет заходить к четвёртому. В этом и есть единственный шанс подбросить ему пару карт, а уже оставшимися четырьмя отбиваться.
Единственное место выигрыша – пятое от царицы. При условии, если повезёт с картами.
Формализованный «вьюноша» раздал карты. Как потом оказалось, у Царицы на руках оказалось пять козырей. У меня – два козыря, три разномастные мелочовки и валет треф.
Одним словом – если и не фуфло, то средненький расклад.
А дальше все пошло по плану: второй принял две карты у Царицы, третий зашёл к четвёртому, и мне удалось пристроить две карты. Потом пришлось отбиваться, на что ушла одна мелочовка. И остался я с трефовым валетом, а моя соперница имела на руках три десятки – одной я отбился.
Перед ней нарисовалось три дороги, и мой шанс на то, что она бросит мне именно десятку треф, равнялся 1:3.
Я закрыл глаза и взмолился всем богам штата Иллинойс.
Пауза затянулась…
Наконец, дама загадала какую-то цифру, нервно ткнула в каждую из карт не менее трёх раз, остановила счёт и бросила на стол…
Да, да, именно десятку треф.
Я приподнялся на стуле, победно окинул глазами всех финалистов, швырнул на стол своего валета и произнёс:
– Вот так играть надо…
Далее меня снова «подняли» на сцену, переспросили:
– Вы не отказываетесь от своих слов? Если большое и розовое – то поделитесь с нами?
– Конечно, поделюсь!
– Ну, смотрите, дядюшка Хью…
На сцену вынесли большую розовую коробку.
В ней оказалась огромная бутыль греческого коньяка «Меtаxа» объёмом в 3 литра с краником и подставкой.
Я попросил ведущих принести их рюмки, а сам потянулся к кранику.
– Вы с ума сошли! Это очень дорогой коньяк!
Но по 50 грамм я налил не только ведущим, но и всем обитателям своего столика.
А сам подумал: приду домой, нацежу в бутылку из-под обычного коньяка и отвезу тестю. Он, непременно, обрадуется…
* * *
С Чикаго покончили. Перейдем к Карфагену. Все 90-е годы меня не отпускало ощущение того, что кто-то свыше задумал самым варварским способом разрушить Калининград, как это сделала английская авиация в августе 1944 года. Тогда бомбы «своротили» весь центр Кёнигсберга, а на окраины, где располагались гитлеровские воинские части, не упала ни одна бомба – кто-то же должен был бороться с бойцами Красной Армии.
Главная площадь Калининграда за последнее десятилетие разрушилась настолько, что напоминала какой-нибудь сельский майдан. Но самое печальное – общественных туалетов практически не было, только один – недалеко от областной администрации и стадиона «Балтика». А все, кто приходил на площадь вечером, с наступлением тёмного времени суток, справляли нужду на гранитный постамент вождю мирового пролетариата. Из-за чего В. И. Ленин смердел на три квартала в любом направлении…
В конце концов, памятник демонтировали и увезли ближе к вокзалу, где располагался Дворец культуры «Октябрь».
Стало поприятнее с воздухом, но ноги все равно на этих колдобинах можно было сломать. А садик из кустов сирени, который находился на окраине центральной площади, опять же по ночам, превращался в бордель под открытым небом.
И если бы не 750-летие со дня основания Кёнигсберга, которое отмечалось в 2005 году, Калининград до сих пор смотрелся бы заштатным городом. Даже несмотря на то, что здесь жила до замужества Людмила Шкребнёва по мужу Путина.
Но кто-то был заинтересован в том, чтобы всё было разрушено? Так же, как и производство. Так, в 1989 году один крупный молокозавод на востоке Калининградской области, закупил самое современное европейское оборудование для производства молока, сметаны и сливочного масла. До 1994 года завод дотянул, вернее, в последние месяцы он влачил жалкое существование.
Нужен был новый хозяин, способный вдохнуть в него жизнь. И он нашёлся в лице иностранного инвестора. Торги прошли на удивленье быстро и гладко.
На второй день новый хозяин собрал всех рабочих и служащих. Все решили, сейчас развернёт перед нами картину развития. Но через переводчика холёный мужчина попросил написать всех заявление на увольнение.
А ещё через неделю приехали какие-то люди явно не понимающие русского языка и автогеном порезали все суперсовременное оборудование…
О молокозаводе, как и об его хозяине больше никто не слышал…
* * *
И, наконец, Клондайк. Далеко не все знают, что большинство богатых ныне людей в Калининграде поднялись на трёх китах – переваливание через российско-польскую границу неимоверного количества сигарет, алкоголя и перегон из автомобильных кладбищ Европы копеечных автомобилей. Там это добро покупали по $50-100, проводили реанимацию, а тут «втюхивали» раз в 10-12 дороже.
Это был кровавый бизнес – число расстрелянных и убиенных иными способами «новых русских» составляет трёхзначные цифры.
На старом немецком кладбище, возле которого я работал лет десять, есть большая аллея, где с шикарных памятников смотрят исключительно молодые лица.
Жажда наживы «согнала» их сюда в том возрасте, когда другие только приобретают вкус к жизни…
Коньяк я тестю привёз. Той же весной 1994 года. Это был чудесный напиток, который мы смаковали не один час.
Какое чудесное было время!
Вчера мне сообщили: на рассвете не стало моего тестя. Тромб оторвался…
И слова о том, мол, хорошо, что не мучался и других не мучил – никак не успокаивают.
Пусть будет земля ему пухом. Этот рассказ я посвящаю доброму и отзывчивому человеку…