Магия слова

Вреден ли мат? Способны ли слова погубить нашу безгрешную душу? Насколько влияет на человека то, что он говорит? Первые два вопроса являются частными случаями третьего. Им я и предлагаю заняться. Не претендуя на полноту, обозначу несколько феноменов и известных исследований в области лингвистики, философии языка и психологии.

Почему мы вообще думаем о языке? Зачем в этом разбираться? Я уверен, если спросить не лингвиста и не психолога, чем важны язык и речь, первое, про что вспомнят, будет удобство. И с этим не поспоришь. Без языка было бы невозможно человеческое общество со всеми его прелестями. Но если подниматься на более высокий уровень абстрагирования, то очевидно, что язык позволяет удвоить мир. Создать его виртуальную копию, с которой можно работать.

Удобство возможности удвоения мира особенно очевидно, когда два охотника обсуждают, как нападать на что-то опасное (пусть будет тигрокрыс). Охотники на словах «как бы нападают» выясняя, какая стратегия будет наилучшей. На словах моделируют реальность. Этот словесное пространство хорошо тем, что допускает ошибки (не само делает ошибки, а позволяет ошибаться говорящему). Настоящий мир их тоже допускает, но дорого берет. Например, тигрокрысами, которые по природе своей бескомпромиссны и не слушают оправданий.

Так что давайте проявим немножко уважения и посмотрим, а что интересного скрывается в языке и насколько он может влиять на нас.

Ненаучные подходы

Исторически первыми появляются мистические концепции. Еще до развития рационального мышления, до развития хоть какой-нибудь формализованной науки (про лингвистику вообще молчим) люди пытаются как-то объяснить мир. Эти концепции носят ненаучный характер, но не упомянуть о них нельзя, религиозный и мистический опыт — один из способов познания мира.

Мифологическое и религиозное понимание мира отводит большую роль слову. Вообще это разные вещи, но для наших целей их можно не разделять.

Начнем с очевидного. Достаточно вспомнить «В начале было слово».

Так же важен процесс называния вещей — вспоминаем парад зверей, который проходил перед Адамом, чтобы последний дал имя всякой твари. Для патриархальных обществ характерен обычай называть ребенка тем самым признавая его. Младенца приносят на «утверждение» отцу и только после отцовского слова новорожденный считается членом семьи.

Еще одним характерным моментом является та важность, которую мифологические мышление придает заклинаниям. Тут все очевидно и «в лоб». Мы имеем дело с особыми словами. Не надо думать, что мы совсем изжили такое. Все наши «тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить» или «типун тебе на язык» это отголоски магического отношения к миру. Поколдовываем маленько.

Отдельная тема — власть, которую приобретает колдун, который знает твое истинное имя («Волшебник Земноморья» Урсулы Ле Гуин) и данные антропологов, которые занимаются примитивными народами. При знакомстве с чужеземцами жители первобытных племен не представляются настоящим именем, а говорят вариант «для чужих».

Сюда же идут запреты дидактического и воспитательного характера. Слова и мысли, которые портят карму. Будешь ругаться — попадешь в ад! Слова важны — до тех пор, пока что-то не озвучено, его как бы и нет. Такое «написано пером — не вырубишь топором» для общества, которое еще не знает письменности. Сказанное обладает волшебной и юридической силой. В Средние века договора чаще всего заключались в устной форме. Этого было достаточно.

О материальности слов нам также напоминают сказки наподобие той, где каждое злое слово обращалось в жабу или гадюку, а добрые слова становились цветами или жемчугом.

Все это свидетельствует о том, что мифологическое и религиозное мышление придают больше значение словам и речи. Они обладают сакральным значением. Некоторые слова (чаще всего это имена) могут быть и вовсе непроизносимыми — как имя бога или Того, кого не нельзя называть, под страхом чего-то плохого.

Впрочем, мы — дети времени, для которой максимальной ценностью обладает наука. Давайте поскребем по ученым сусекам.

Сейчас будет небольшой скучный кусочек, потерпите. ПСК мы или нет, в конце-то концов? А потом будут слайды примеры.

Гипотеза Сепира-Уорфа

Надо сразу сказать, что там достаточно много путаницы. Сепир и Уорф в соавторстве не работали, да и гипотезами свои идеи не называли. Это дело одного из учеников. Сейчас предпочитают более точное название «принцип лингвистического релятивизма». Тем не менее, в историю лингвистики гипотеза Сепира-Уорфа вошла аж целых два раза. Есть сильная и слабая версии.

Сильная версия — наше мышление полностью определяется языком. Как говорим, так и мыслим.

Слабая версия — мышление вместе с языком определяет наше поведение.

Ходят слухи, что Людвиг Витгенштейн разделял сильную версию (но это не точно). Мягкая версия обычно вызывает меньше критики.

Философским основанием обеих версий можно считать споры философов и антропологов о том, являются ли психические функции записанными в человеке (свойствами его мозга) или формируются окружением? Если главную роль играет окружение, получается, слово важно.

Еще одним вопросом, который вызывает к жизни лингвистический релятивизм, является вопрос о том, откуда берутся психические функции (в частности мышление). Некоторые психологи и философы полагают, что мышление это перенесенный во внутренний план язык. Если это так, то мы вновь приходим к влиянию языка на мышление, которое и есть оно (мышление и есть язык).

Вы спросите, откуда это все взялось, не объелись ли мы белены, и с чего вы вообще об этом задумались? И вот тут начинаются примеры, которые показывают, что язык все же оказывает влияние на мышление. Может быть не так мощно, как об этом думали лингвисты начала XX века, но достаточно, чтобы удивиться.

Случай с хирургом

Я очень люблю задавать этот вопрос студентам. Попробуйте решить задачу. Будет совсем здорово, если вы не знаете ответа. Заодно проверите себя на то, насколько вы поддаетесь влиянию слова. Ситуация такая.

Отец вместе с сыном-подростком ехали на машине на отдых. Случилась беда — их автомобиль застрял на железнодорожных путях. Поезд не смог затормозить и врезался в машину. Отец погиб, а сына в тяжелом состоянии доставили в местную больницу. Когда его внести в операционную, врач, который вышел к больному, побледнел и сказал «я не смогу оперировать — это мой сын».

Как это возможно?

Очень интересно наблюдать насколько изобретательными могут быть студенты. Выдвигаются самые разные гипотезы: использование переносного значения слова сын; это члены одной секты («духовное отцовство»); ребенок от первого брака; это гей-семья (новое время — новые версии); это страна, где допустимо многомужие (или как там это правильно называется); хирург находится в измененном состоянии сознания и так далее по степени отдаленности от здравого смысла.

Рано или поздно, кто-то догадывается: хирург — мать мальчика. Нас вводит в заблуждение мужской род слова «хирург». И жизненный опыт, говорящий, что хирургами чаще становятся мужчины. Или это не опыт, а стереотип?

Прекрасный образец того, как слова, которые мы используем, канализируют наше мышление, направляю его. Задают горизонт возможного, за пределы которого мы не то чтобы не можем, но даже не думаем, что можем ступить.

Избиение младенцев

Еще одним практическим примером влияния слов на реальную жизнь, точнее на ее морально-этическую и практическую стороны, является случай из воспитательной практики. Пример не очень приятный, так что, если вы не против, я пошучу пока можно. Есть такая летучая фраза «Бить детей, конечно, нельзя, но что-то же с ними нужно делать?». Я о волшебной силе формулировок.

К сожалению, не для всех очевидна недопустимость телесных наказаний. Родители порой занимаются рукоприкладством. От легких шлепков, до воспитательной порки ремнем или другими подручными средствами. Более чем уверен, что ни один взрослый не говорит об этом в терминах садизма. В разговорах с родителями, которые практикуют телесные наказания, можно услышать «будем воспитывать», «ну, значит, придется учить» или «прилетит наказание».

Однако, каждый, кто не поленится заглянуть в словарь, увидит, что слова «воспитание» и «обучение» в первых своих значениях не имеют «телесное наказание». А прилететь может птичка. Если называть вещи своим именами, то взрослый должен будет сказать примерно следующее: «Я, не справившийся с воспитанием ребенка, взрослый и сильный человек, который не знает, как донести простые вещи, обещаю тебе, слабому и беззащитному, что в выходные, ты, раздетый и плачущий, будешь умолять меня, чтобы я не избивал тебя, используя подручные средства. Но я, несмотря на твои просьбы, слезы и страх буду избивать тебя, до тех пор, пока не устану».

Если попросить родителей произнести вслух именно эти слова и спросить, не изменилось ли их желание устроить порку, чаще всего (и слава богу!) изменения происходят.

Это, конечно, самый жесткий вариант, но он показывает, насколько какие-то вещи становятся допустимы с морально-этической стороны, если их правильно назвать. Не шпион, а разведчик. Не отступаем, а производим стратегическую перегруппировку.

Выводы

Сегодня мы пробежались по феноменам, которые показывают, насколько связаны язык и мышление. Единой точки зрения на этот вопрос нет. Психологи, лингвисты, антропологи и философы по-разному решали этот вопрос в разное время. Тем не менее, если присмотреться, мы можем увидеть множество свидетельств того, что такое воздействие существует. Но цельной и законченной картины того, как это происходит, наука пока не имеет. Во всяком случае, я об этом ничего не знаю.

Практическая работа (она же просьба)

Если кому-то в голову придут другие примеры взаимосвязи языка и мышления или вообще жизненной практики – буду очень благодарен.

P.S.

Предупреждение для тех, кто читает материалы с конца: там есть задача и ответ к ней. Если хотите себя проверить, читайте традиционно.

Фото pixabay. Лицензия CC0.