Без поэзии жизнь безлюдна

Орангутан очень сосредоточен и смотрит на указательный палец, на который он положил бабочку на голову.
Кто-то комментирует картинку следующим образом:
"Кто ты?

• Это ты. Та красота, которую ты все еще ищешь.

Когда Бог даст мне еще один шанс, как два дня назад, я посмотрю на кончик пальца, представляющего призрак бабочки, ту красоту меня, которую видит только он.
Нет слепого слепого слепого и его затянувшегося воскресенья ...

В небе зонтики играют в русскую рулетку. Они смотрят на свои воображаемые жесты, представляя, что было бы, если бы между мной и мной было «ты», в котором я мог бы охватить всю уверенность ребенка глазами осеннего угля, в котором происходила радость. Иногда, все еще с ошеломленным взглядом в ненависти к человеческой ненависти, я следую за мыслью на перекрестке пробуждений, повторяющихся ежедневных пробуждений.
Семя невежества горит белым, с коркой твердых существ, знаний. Они чувствуют свою резкость, и между двумя вкладками сомнений, изображая меня как небезопасную команду в своей текстуре, я оставляю глагол, чтобы возбудить мои жесты. Зеркало словно освещает их картины. На закате все шло в шахматные коробки профессионалов, и тишина сажает ее птенцов на травы. Время грудного вскармливания приближается. Я завидую этому. Я скучаю по тем моментам, в которые я включал детство моих детей и мое, забавляя щеку матери, склоняясь, чтобы взглянуть на их радость бытия.
Теперь пустота держит меня нежной, и я покидаю ее. Комфорт получают все. И укус судьбы. Да. И укус судьбы.
Этим утром ходьба моментов курит на носу моста, где первый шаг формулирует теории для философии побежденного победителя. Я опускаю головы своего монолога и оставляю меня в центре.
Что-то ранит меня во все эти моменты. Я не знаю, как определить боль. Я не хочу определять это, если я не отождествляю себя с этим и не использую все возможные установки, концентрируясь на нем, затем творчески выходя из него, помещая свой дух на край чистой травы татами, окружая вся система механизмов, которые его генерируют. Я подружился с ней и фактически со мной, чтобы растворить ее, или, может быть, превратить ее в острый, обоюдоострый инструмент, закругленный только до серебряной ручки, из которой, и я не знаю, тянем нити, которые объединяя тело с душой и с вечно живым духом.
Виктор, Виктор, я делаю то, что я делаю, и возвращаюсь к тебе ... Недаром великий актер говорил с юмором: "Без поэзии жизнь безлюдна!"