Отцовские чувства

Так сложилось, что отцом я стал в 34 года. Рано это или поздно? А может быть, в самый раз? Вопрос риторический. И, пожалуй, весьма индивидуальный. С одной стороны, мне безумно хочется как можно дольше быть рядом с дочерью, чтобы всегда иметь возможность ей помочь, поддержать. А получается, что когда она закончит школу, мне будет уже 51 год. Когда институт – 56 лет. Вопрос «уже или ещё» - не менее риторический и философский. Понятно, что и в 56 лет я не перестану быть отцом. И всегда помогу советом. А вот будет ли от меня помощь не только словом – уже вопрос. Загадывать что-то страшно. 

Но есть и другая сторона медали. Видимо, Господу Богу было угодно, чтобы я встретил ту, от которой захочу ребёнка, не в 20 лет. И тот факт, что сейчас я воспитываю дочь от женщины, которую безумно люблю, которую считаю лучшей мамой для своего ребёнка, желанного нами обоими ребёнка, не даёт депрессовать на тему своего возраста. Я счастлив, что мой ребёнок растёт в настоящей семье, где царят любовь и уважение. Жизнь отбила у меня всякие желания зарекаться, поэтому без всяких громких лозунгов, я лишь хочу, чтобы так продолжалось всегда. И буду стараться делать всё для этого.  

Понимание всего этого пришло не сразу. Когда в доме появилось 3560 граммов счастья, осознание своей отцовской миссии, своих отцовских чувств ко мне ещё не пришло. Во всяком случае, в полной мере. Возможно, к своим 34 годам я уже был в какой-то степени заложником устоявшихся привычек и образа жизни, от которых сразу пришлось отказаться. Свою роль могла сыграть такая вещь, как профессиональная деформация. А может быть, это просто такая мужская особенность, не быть готовым к рождению ребёнка. 

Но шло время. Дочка подрастала, и с каждым днём её развития развивался и я как отец. Первое её слово было – папа. Мне было безумно приятно, я был счастлив. Но было стыдно перед женой – она такого счастья заслуживала не меньше. Впрочем, она не в обиде. Потом были первые шаги. Вместе, за ручку. Однажды дочка первый раз обняла меня. Это удивительно, как объятия этого маленького человечка могут взволновать суровое мужское сердце. А когда маленькая первый раз сказала: «Папа, я тебя лублу» – мир как будто перевернулся. Я даже не буду пытаться передать те чувства, что я испытал. Всё равно не получится. Скажу лишь, что эти слова разбудили во мне ещё больше отцовских чувств. Тех чувств, которые помогут мне свернуть горы, если это понадобится. Для неё. Для своей маленькой дочурки, которая стала моим центром вселенной и смыслом жизни.

Стараясь оставаться всегда честным, в первую очередь по отношению к самому себе, я не побоюсь и не постесняюсь написать этот абзац. Очень часто мамочек любят разделять на различные категории, в зависимости от их отношения к ребёнку и выполнению своих материнских обязанностей. Отцов сия участь почему-то миновала и отец – это всегда просто отец. Папаша. Но вот если проецировать «категории» мамочек на меня, то порой мне кажется, что я был бы эдакой «мамочкой-наседкой», которая носится со своим ребёнком, оберегая его от всего, чего только можно. 

Самое забавное, что мою жену к таким «наседкам» отнести ну никак нельзя. При всей её любви и заботе к нашей дочке она отчётливо понимает ту грань, когда маленький ребёнок должен самостоятельно познавать мир, пусть даже через падения и синяки. И я ей очень благодарен за это, поскольку считаю такой подход абсолютно верным. Но вот с собой ничего поделать не могу. И на детской площадке не могу отпустить дочку в самостоятельное лазание по лестницам, постоянно её поддерживая. Борюсь с собой, понимаю, что зачастую это «медвежья услуга», но вот боюсь за неё и всё тут. Как наседка. И поэтому всё меньше и меньше безрассудного героизма в голове, готовности к самопожертвованию ради чего бы то ни было, кроме своего ребёнка.

Время идёт. Дочка начала говорить и выдавать такие перлы, от которых мы, схватившись за животы, просто умираем со смеха. Зачастую она говорит о таких вещах, о которых говорить ей ещё рано и незачем, и для нас остаётся загадкой, откуда вообще она это всё берёт. И вот однажды она мне заявляет, что дома сидеть она не хочет, и решила поехать к бабе Рите. «Доченька, а как же ты поедешь одна? На электричке?» – спросил я. А в ответ услышал: «Ой. А у меня же нет денег. Папа, у меня нет денег. Нету у меня денег, папа». Это сказал мне маленький человечек, счастье которого моя главная цель в жизни. Сердце моё сжалось до размеров грецкого ореха, поскольку моё взрослое отношение к деньгам, к их возможностям и роли в жизни человека перевесило здравый смысл. Я схватил дочку и не знал, что ей ответить. Как так, моей дочке что-то надо, а я не понимаю, что мне сделать. Как идиот, честное слово. Слёзы наворачивались на глаза, я сжимал дочку в руках, а мысли судорожно метались в голове. 

Наконец, здравый смысл начал побеждать, а я приходить в себя. Я начал объяснять ребёнку, что билет ей всегда купит папа или мама, что одной ей ещё нельзя ездить к бабушке, и что мы обязательно поедем к ней все вместе. Хотя в той ситуации успокаивать надо было меня. Дочке это совершенно не требовалось. Она просто знает, что на электричку нужен билет, что билет покупают за деньги. И в слово «деньги» она не вкладывала тот взрослый смысл, который меня чуть не довёл до инфаркта. Не хочу давать оценку этой ситуации. Но именно она заставила меня ещё и ещё сильнее почувствовать себя отцом. И ещё больше понять то, какую ответственность я несу перед своим ребёнком.  

Законы жанра требуют от меня какого-то логического завершения этого поста. Каких-то выводов и размышлений на заданную тему. Ничего этого не будет. Всё написанное – лишь данность и эмоции. Без каких-либо размышлений и поисков истины. Мы часто слышим про материнские чувства, про материнские инстинкты. Про отцовские столько не говорят. И в этом ничего страшного я не вижу. Может быть, так исторически сложилось. А может быть мужчинам просто свойственно скрывать свои эмоции и переживания. А я, под наплывом охвативших от радости отцовства эмоций, сделал маленькое исключение, рассказав вам о том, о чём обычно молчат.   

авторский стиль сохранен

автор: @major38