О деструктивных двигателях и горных речках
Я сижу одна на берегу Чемала вчера и вглядываюсь в глубину, которая, подсвеченная солнцем, меняет цвета от бирюзового до черного. Быстрый говорливый мой Чемал, я счастлива проводить свое 25 летие с тобой. Сижу я в силиконовых тапочках для купания, которые похожи на две медузы, обхватившие мои ступни. Тапочки мне Саня подарила. Долго сижу. От воды веет холодом купаться не тороплюсь, но знаю,что обязательно это сделаю, как только почувствую, что пора. Изредка кидаю плоские камешки в воду, они прыгают не более трех раз, чтобы прыгали больше нужно мастерство, а у меня такого мастерства нет, в детстве что ли подходящих камешков у водоемов не было? Водоемы были точно.
Выбираю из камней самые плоские, самые круглые и самые маленькие, когда их собирается с десяток выкладываю из них у себя на руке туру. Думаю, что ж это тоже дело — собирать камешки поменьше и покруглее, чтоб выложить у себя на руке туру, вполне себе оправданные трудозатраты, смысла в них побольше еще, чем в иных.
Заходить в ледяной Чемал — это сильное чувство, оно каждый раз сильное, это напоминает мне, что я живая, я буду заходить в ледяные реки и озера так часто, как толкьо смогу, пока дышу, это помогает мне дышать.
***
- Кто будет прыгать, поднимите руку. - Спрашивает инструктор, очень загорелый со скулами не требующими бритья, за неимением растительности, льняными волосами и сорванным голосом. Это он о прыжке с пятиметровой скалы в белую быструю Катунь. Из 24 рук поднята только одна, и она моя. На самом деле не я ее подняла, а что-то во мне, то самое что ведет мое тело навстречу безумствам. То самое, что заставляет меня увольняться с привычной и уютной работы, или то, что толкает мое тело к горящей гигантской скакалке, которая так и норовит поджечь шелковое легкое платье, или заставляет меня подниматься на сцену перед тысячей человек на оппозиционном политическом митинге и вещать с трибуны так, что потом за себя не стыдно. Это мой веселый деструктивный внутренний двигатель, я не удивлюсь, если однажды он меня погубит, и я умру гораздо раньше и гораздо быстрее, и совершенно неординарным способом. Важной особенностью этого двигателя является следующее, если только я чувствую, что он заработал и толкает меня к чему-то, то я не могу ему отказывать, и если откажу, то мне будет стыдно перед самой собой, в такие минуты я не могу не делать. Это будет величайшим в мире проявлением трусости и слабости. Думаю в войну на амбразуры и под танки ложились вот точно такие же с деструктивными двигателями. Им в голову пришла какая-то идея и все — механизмы запущены, и теперь делай как хочешь, хоть помирай.
Выступ скалы под наклоном к воде. Сверху видно, как стремительно течение белой могучей реки, вокруг горы — моя абсолютная любовь. Я чувствую, что онемели колени, но локти не онемели — это значит, что я боюсь только наполовину. Когда я прыгала с тарзанки у меня онемело, кажется, все тело, и я чувствовала только сердце, которое безудержно хлесталось о грудную клетку, желая подождать меня наверху.
- Постарайся прыгнуть так, чтоб тебя не унесло течением, вынырнешь и сразу греби к берегу. А не то мне придется прыгать за тобой, а я не хочу. - Это мне сказал человек, от которого такие слова дороже, чем от кого бы то ни было. Хорошо, что ты мне это сказал, и ради таких слов тоже стоит жить.
Удивительное это ощущение, когда все твое естество стремиться сохранить себя и ему видится неминуемая гибель после этих двух шагов, и тебе уже меньше всего хочется делать задуманное, но деструктивный двигатель поддает газу, и вот ты уже видишь свои ноги обутые в медузы, а под ними ничего, только белая ледяная река. Сколько лететь? Думаю, три секунды может три с половиной, а может две. Время растягивается и летишь ты долго, как всегда не кричишь, я прекрасно умею не визжать, когда страшно. Выныриваю, мне хлопают, кидают морковку (кто сплавлялся, тот знает, что это, кто не сплавлялся — это длинный полотняный мешочек с длинной же веревкой внутри себя, его бросают человеку за бортом, он хватается за нее, и его вытягивают). Можно было бы и не кидать, я выбралась бы и без нее. Вылажу наберег, заново чувствую себя живой, заново люблю жизнь.
P.S. На фото улыбаюсь, как дура, ну и пусть.