Из едких воспоминаний. Записки главной героини.
Знаете, я из той породы девушек, что всегда дают отпор и будут бороться изо всех сил. Я всегда встаю, как бы ни было тяжело. В этом моя сила – никогда не сдаваться.
Однажды после школы меня подловила шайка девчонок. Они ненавидели меня всей душой, а почему…Кто знает, детям не нужна веская причина, чтобы ненавидеть. Всегда кто-то должен быть изгоем, особенно если это их одноклассница-социопат. Я не общалась с ними и избегала любых внеклассных мероприятий, просто потому что одна я себя чувствовала куда лучше, чем в этом странном обществе. Но отличаться, значит зародить в чужих маленьких головках едкую мысль о том, что ты не достоин существовать в их вселенной.
Именно эти мысли и пронеслись в моей голове, когда оторвав взгляд от книги, я уставилась на стремительно надвигавшийся на меня квартет озлобленных особей моего возраста. Я сидела на теплой земле, оперевшись спиной о широкий ствол дуба. Это было моим излюбленным местом для чтения, здесь всегда было тихо и немноголюдно, еще и маленькие белочки скакали в поисках чего съедобного, заставляя меня еще больше умиляться.
«Цветы для Элджернона» вылетели из моих рук настолько стремительно, что я не сразу почувствовала жгучий след от подошвы на своей руке. У вас бывало такое, что вы настолько пугаетесь, что видите происходящее в замедленном действии, но все равно не можете пошевелиться. Дешевое печатное издание моего любимого писателя рассыпа́лось по земле прямо на моих глазах, отклеивающиеся страницы, вмиг подхватывал ветер, унося навсегда не только недочитанный сюжет, но и мою любовь к бумажным книгам. К слову, с тех пор я читаю только электронные варианты и так и не дочитала ту, что мертвецки отпечаталась в моей памяти, как символ зародившейся во мне ненависти к людям.
Оттащив меня за волосы от того могучего, но неспособного дать защиту дерева, эти никчемные существа принялись хаотично наносить удары по моему телу. Быстро пресытившись, трое отошли в сторону, хихикая и раздавая советы последней, какие удары причинят мне больше страданий. Им всё не нравилось, что я молча принимала боль и не визжала как поросенок, моля о пощаде.
Да, я не кричала и не стонала, но я навсегда запомнила запах той земли, смешавшейся с моей кровью, потому что именно он пробудил во мне того зверя, что как мне казалось, теперь навсегда станет моим защитником. Он заставил боль исчезнуть, хотя скорее просто отойти на второй план, на первый же вышла моя ярость. Я предпочитаю считать, что именно тогда во мне и произошли изменения, сделавшие меня той, кто я есть.
Все еще притворяясь обессиленной, я сжала в руке горсть этой самой земли, и после одного четко выверенного броска она уже едко впилась в глазницу обидчицы. Зашипев от боли, она дала мне еще несколько дополнительных секунд, чтобы моментально встать и нанести ей смелый удар в нос. По её лицу потекла алая кровь, завораживая мой разум.
Почему я не остановилась в тот момент? Почему её подружки, опешившие от такого поворота событий, так долго не решались оттащить меня от нее? Но я повалила её хрипящее тело и, намертво зажав её руки под своими коленями, уперлась большими пальцами в её глазницы. Мне показалось, или на моем лице промелькнула улыбка удовлетворения, когда под дикие вопли мои пальцы все глубже погружались в эти кровоточащие ямки.
Когда меня оттащили, было уже слишком поздно, и зрение девочке уже так и не удалось вернуть, несмотря на все усилия врачей. Меня еще много раз будут спрашивать: педагоги, психологи, родители, и я как мантру буду повторять о том, что я очень сожалею о своём поступке. Но жалею ли я на самом деле? Да, жалею, что позволила им запачкать мою красивую белоснежную блузку.
В то время, как подскочившие к месту переполоха учителя и другие ученики пытались оказать помощь извивающейся в муках ученице, я с сожалением осматривала свою запачканную школьную форму. Моя приемная мать точно расстроится, увидев меня в таком виде. Она так долго и старательно выбирала для меня эту рубашку, что я выбилась из сил, меряя одну за одной и дефилируя перед ней в её любимом магазине. В те редкие моменты, когда ей все таки удается затащить меня в торговый центр, чтобы прикупить мне одежды, я всегда с трудом натягиваю на свое лицо улыбку. Мне не хочется расстраивать её доброе сердце, но совместные покупки это одно из моих самых нелюбимых занятий.
Утерев кровоточащий нос рукавом блузки, я с огорчением отвернулась от мало интересовавшей меня сцены. Испуганные восклики, стоны моей одноклассницы, судорожные голоса присутствоваших изрядно утомили меня. Мне неимоверно сильно захотелось оказаться в своей комнате, забыв о произошедшем, но меня силком потащили в кабинет директора. Учительница труда, с исполинским телом и стальным захватом, оставив несколько вмятин на моем плече, молча вела меня по коридорам школьного здания.
- Можно я сначала умоюсь? - охрипшим голосом попросила я, ведь мы как раз проходили мимо туалетной комнаты. Подумав пару секунд, она слегка толкнула меня к двери, слегка естественно в её понимании, на самом деле я практически впечаталась в эту тяжеленную дверь.
Увидев себя в отражении зеркала, я осознала, что ситуация с моим видом куда хуже, чем мне казалось. Кровь на лице стала подсыхать, неприятно стягивая кожу, нижняя губа припухла., коричневые и бордовые пятна въелись в ткань блузки толстым слоем, рукав был изорван, еще и верхние пуговицы оторвались, бесстыдно оголяя ложбинку меж моих грудей.
Приложив несколько усилий и обильно поливая лицо водой, я наконец очистилась от грязи и кровавых потеков, только вот теперь вытереться нечем. В школьном туалете как всегда не оказалось бумаги, не знаю это особенность конкретно моей школы или во всех так, но в коридор я вышла мокрая, прикрывающая грудь руками. К этому времени уже скопилось несколько особо любопытных учеников, один из которых молча протянул мне свою кофту. Кивнув в благодарность, я быстро накинула её на себя и пошла следом за уже изрядно нервничавщей учительницей труда.
- В кармане есть платок, - послышалось в след. Проверив, я вытащила его и пропитала им лицо. Так гораздо лучше, подумала я и вошла в кабинет директора.
Мне никогда не удавалось ладить с людьми, но с женщинами в особенности. Директрисой моей школы была очень тучная женщина, с выжженными блондинистыми волосами. Всякий раз когда мне приходилось наблюдать её присутствие, будь то школьная линейка, новогоднее торжество, сдача школьного экзамена или же отчитывание учеников, её и без того громкий голос всегда непременно срывался на крик. У неё такой темперамент, неустанно оправдывались перед родителями учителя, когда те становились свидетелями её изрядно бурных речей.
В общем-то я хорошо понимала, что разговор намечается на повышенном градусе, отчего к моему горлу подступила тошнота. По одному только её взгляду было ясно, что она уже в курсе произошедшего и вряд ли станет спрашивать о моей версии событий. Еще и стоявшее позади меня массивное тело трудовчики, как цербер охранявшее от побега выход, заставило меня почувствовать себя заключенным, ожидающим своего неутешительного приговора.
- Лира, мы вынуждены исключить тебя..