Люблю свои воспоминания из глубокого детства – времен начальной школы. Незрелое сознание, не отягощенное тогда ни фундаментальными знаниями, ни критическим мышлением, ни особым жизненным опытом создавало очень яркие и эмоциональные образы. В них заблуждения были пропитаны уверенностью, идеалы - величественны и глупы, а страхи - иррациональны и наивны.
Однажды нас - всех учеников начальной школы собрали в огромном спортзале, вырвав из комфорта теплых классов по причине государственной важности. Мы должны были прослушать лекцию (понимаю, что слова «лекция» и «младшие классы» плохо сочетаются друг с другом, но это была именно она). Длинные деревянные лавки, легкий запах пота многих поколений школьников и гулкие шаги учителя, не перестававшего ходить, подчеркивали серьезность момента. Почему-то уверен, что учитель был из идейных и партийных. Речь шла о том, как остаться в живых в случае ядерной или бактериологической атаки.
В этот день мы узнали все подробности поражающих факторов ядерного взрыва. Учитель с бесстрастностью Левитана рассказывал куда бежать, какие принимать позы и что со всеми нами станет в любом случае потом. Было немного непонятно зачем нужен весь этот сложный порядок действий, если по-любому все умрут. Но сопричастность к этому знанию щекотала мозг и существенно повышала самозначимость.
Особенно запомнилось что-то там про стеклянные банки со страшными бактериями, которые принято сбрасывать с самолетов на мирные города и села. Мол, дети, если хотите выжить – не подходите близко к битому стеклу. Очень дельный совет, учитывая, что в советские времена этого добра было много повсюду.
Конечно, оставались вопросы, почему такое могло случиться. То ли учитель не заострил внимание на причинно-следственных связях, то ли эта информация просто не отложилась в детском сознании – слишком уж неинтересным и незапоминающимся был образ врага. Впрочем, уточнять никто не стал. Ибо пищи для богатой детской фантазии и так хватило на месяцы вперед.
Так к реальности, где жестокие фашисты убивали и вешали всех, кто не успел спрятаться, добавилась еще одна, где все в одно мгновение сгорают в адском пламени, ну или умирают, корчась в судорогах, от страшного яда.
Самое интересное, что от таких мыслей почти не было страшно. Просто иногда, засыпая, я думал о том, как изменится мир, когда такое произойдет. Да, именно так: не «если», а «когда». И эта неотвратимость завораживала. Возможно, потому что в ней не было деталей. Но, конечно, долгое время я обходил стороной все прозрачное битое стекло. А если приходилось с ним сталкиваться – невольно задерживал дыхание. Кстати, похоже, это был 1984-ый. Но об Оруэлле я, по понятным причинам узнал значительно позже.
И вот еще что. Недавно я вдруг понял, что многие вокруг прекрасно себя чувствуют с таким вот детским восприятием возможной войны, хотя им уже много лет. В их мире враг кровожаден, коварен и хитер, но он в любом случае проиграл. Потому что против него – наши славные непобедимые воины. А что смерть? Конечно, будет и смерть. Но такая - нестрашная, абстрактная, священная…
Как это, наверно, приятно не взрослеть.
картинка:
http://www.nmgncp.com/