Выдёрныш-23
3.
Летние учения в Гороховце были полковыми, зимние (там же в декабре) – дивизионными (о них рассказ ещё впереди), а батальонные, вероятно, были осенними, потому что я как-то не запомнил время года…
Эти батальонные учения, – страшно сказать, – были химическими, со всеми, присущими этому виду выучки, реальными опасностями. Никакими секретными сведениями я делиться, конечно, не буду (например, о применявшихся тогда веществах), а весьма обтекаемая формулировка – химические учения – мне представляется в моих воспоминаниях вполне допустимой…
Отрабатывалась как сама атака, так и (особенно) вся возможная защита от её последствий.
Мы, ещё до выезда в полевые условия, долго и тщательно (прямо в своих казармах) подбирали защитную одежду и необходимую для учений амуницию, а также средства индивидуальной защиты, – от противогаза до спецпакета с противоядием.
Эти сборы невероятно утомили нас, потому что подгонка была самая серьёзная, без малейших послаблений, на кону была жизнь буквально каждого солдата! Я, например, менял противогаз для моего стандартного лица раз пять или шесть, и всё казалось, что выбираю как-то не так, и завтра же подвергнусь настоящему смертельному риску!
Окончательное решение принимал ротный командир Киселёв, после посещения каждым в отдельности специальной палатки, наполненной каким-то цветным дымом. Если по выходу из неё можно была констатировать хотя бы малейшее проникновение дыма под противогаз, подбор и подгонка продолжались ещё и ещё!
Столь же тщательно подбирались «глухие» резиновые плащи и обувь (типа известных в то время «дутышей»), и рота буквально валилась от изнеможения с ног! Бодрым оставался только красавец Киселёв, и это вызывало невольное восхищение такой самоотверженностью ротного, реального ровесника многих из нас! При всей мучительности подготовки мы интуитивно подчинялись каждому слову командира, не дожидаясь его вулканического гнева!
Что и как в это время происходило в других ротах батальона, я не знаю, но комбат отдельным приказом отметил по окончании учений именно нашего лейтенанта за безупречную подготовку личного состава и высокую самоотдачу в полевой обстановке…
Когда, накануне учений, уже на закате дня, нас внезапно собрали на небольшом травном пятачке возле казармы, и мы расселись нестройным полукругом прямо на земле, нашу психику подвергли настоящему чувствительному удару! Два офицера медицинской службы вынесли пред наши очи две клетки с животными: в одной был кролик, в другой – кошка (сами клетки были прозрачными и герметичными, словно некие аквариумы).
Офицеры объяснили, что сейчас, на наших глазах, кролик и кошка получат по капле отравляющего вещества (капали из пипетки на поверхность жилеток, специально сшитых для животных из обычной х\бэшной ткани, что и гимнастёрки солдат, ещё не прикрытых защитной резиной).
Наша задача была в том, чтобы внимательнейшим образом проследить за животинами вплоть до их агонии, запомнить весь процесс от начала до конца и засечь время умерщвления! Нужно ли говорить, что теоретически потенциальными подопытными кроликами каждый из нас должен был почувствовать именно себя, – и в этом состояла наша психологическая подготовка к завтрашнему учению?
Дело не в бесчувствии военспецов и жестокости их методов, а в решении поставленной перед ними сверхзадачи: уберечь назавтра каждого солдата батальона! И здесь не до сантиментов!
Правда, нас ожидал всё-таки и облегчающий психику сюрприз в конце жестокого урока: кошке и кролику, уже достигших начала агонии, медики сделали по уколу противоядия и объяснили нам, что у каждого из нас будет при себе такой же спасительный комплект из шприца и ампулы, и мы, если вдруг почувствуем себя во время учений плохо, должны будем сделать продемонстрированный укол самим себе! Укол, как мы увидели, подействовал положительно, и животные постепенно отошли от страшного шока организма…
… Назавтра мы неслись в боевых машинах пехоты, а сверху нас «поливали» из небольших самолётов (не знаю их названия) отравляющей жидкостью, и только броня БМП и резиновая одежда солдатиков были для неё теоретическим препятствием… Да ещё зажатый в кулаке (на всякий случай) заветный пакет с ампулой и шприцем…
Признаюсь честно, мне было страшно, и по временам казалось, что я подвергся отравлению, и нужно срочно уколоть себе противоядие (сила невольного самовнушения)! Но огромным усилием воли я удержал себя от этого шага, и когда БМП остановилась, ещё несколько минут не верилось, что самое опасное позади…
Мы вылезли из машин и прошли для карантина в специальную палатку (вероятно, дезактивационную, однако я уже не помню этого специального термина, означающего обеззараживание).
После этого машины прошли столь же тщательный карантин (кажется, работали другие солдаты, не участвовавшие непосредственно в учениях), и, приняв горячий душ (уже в другой, "мирной" палатке), мы возвратились на чистых машинах в казармы.Никто во время химической акции не пострадал...
("О моей службе в советской армии-3" (личная рубрика Моя Каждодневность), больше 2-х лет назад на Голос)
Выдёрныши по порядку:
первые 10 выдёрнышей вторые десять выдёрнышей двадцать первый двадцать второй