[Антиутопия] Полный обзор на книгу Маргарет Этвуд «Рассказ служанки»
Рассказ служанки: сжигай книги, носи красное.
К вашему вниманию роман, который перенесёт вас в другое измерение и время, который оставит после себя яркие впечатления надолго.
Наверное, самая известная современная канадская писательница Маргарет Этвуд начала писать свой роман-антиутопию «Рассказ служанки» еще в 1984 году. Тогда автор набирала текст на одолженной немецкой пишущей машинке. Почему немецкой? Ведь именно в это время Этвуд живет в Западном Берлине, поэтому не удивительно, что одним из центральных образов романа стала Стена, что делит пополам очередной дивный новый мир. Как признавалась в более поздних интервью Этвуд, антиутопия (впрочем, автор предпочитает определять «Рассказ служанки» как speculative fiction, в противовес science fiction) выдавалась ей рискованным по замыслу, поскольку сама форма скрывает ряд ловушек: ловушку неправдоподобности, проповеднического тона, наконец, чрезмерной склонности к аллегоричности. Несмотря на опасения автора, текст неплохо восприняли критики: «Рассказ служанки» получила премию Артура Кларка, номинацию на Небьюла и Букера. Впрочем, определенных ловушек все же избежать не удалось. Каких именно, рассмотрим далее.
В будущей Америке снижается рождаемость и начинаются многочисленные катаклизмы: аварии на атомных электростанциях, выбросы в воду химического и биологического оружия и социальные беспорядки. Пользуясь хаосом и желанием людей вернуться к стабильности и порядкам (только ленивый, анализируя сериал по роману Этвуд, а не процитировал мотто Трампа Make America great again!), Власть захватывает группа религиозных фанатиков - на удивление, не столько восторженных, сколько вдумчивых стратегов: они имитируют террористическую атаку на парламент, уничтожают политиков, вводят военное положение, «временно» отменяют Конституцию, в течение одного дня блокируют счета всех женщин и на законодательном уровне запрещают им работать. Дальнейшие действия выглядят как целенаправленное лишение женщин идентичности и сведение их до уровня беспомощных существ: женщинам запрещают владеть имуществом, выбирать одежду и, наконец, в наиболее униженной группы, Служанок, забирают имена - ибо какая же антиутопия без забора имен. Такое резкое преобразование привычной для нас страны на религиозную диктатуру, конечно, добавляет роману динамизма, однако вызывает многочисленные вопросы и сомнения в том, что светское государство, которае даже не находится в состоянии войны, может буквально за одну ночь стать худшим кошмаром западного либерала.
Главная героиня, которую раньше вроде звали Джун, становится Фредовою - в честь Командора Фреда, одного из руководителей вновь Республики Галаад. К Фреду и его жене Серены Джой, Джун приписывают как живой инкубатор: ее миссия - забеременеть от Командора при ежемесячной Церемонии и выносить здорового ребенка.
Раскрытие настоящего имени - один из самых удачных эпизодов романа: в отличие от нашумевшего сериала ВВС, где героиня Элизабет Мосс почти бегло заявляет: «А я на самом деле Джун», - в романе Фредова перечисляет женские имена, и сначала читатель не догадывается, кто из них - рассказчица. И только потом, когда образы постепенно раскрываются и приобретают объемы, мы начинаем понимать - «сестру эту зовут Татьяна». Так Этвуд подчеркивает обезличивании женщин, превращении их в огромный колониальный организм «Служанки» - особенно это заметно в эпизодах совместных обрядов и родов, когда все Служанки одновременно испытывают фантомную боль и общее облегчение после рождения ребенка.
Основным источником предписаний в Галааде есть Ветхий Завет, строгий, беспощадный закон, на смену которому в христианстве пришли прощения и гуманизм Завета Нового. Важно, что командоры, которые пришли к власти, трактуют Священное Писание буквально, а не метафорически, и это один из важных принципов фанатизма, на котором акцентирует Этвуд: радикалы всегда понимают слова абсолютно прямо, что порой выглядит смехотворно, но чаще - просто страшно. Создать мир на основе постулатов Ветхого Завета - безусловно, удачная идея, поскольку это изначально обеспечивает системе необходимую стройность, отсылает к истории Штатов, над которыми тяготеет пуританская традиция прошлого, и привлекает знакомый читателю дискурс. Еще один пример удачной игры с типичными образами - Тетки, надзирательницы и воспитательницы Служанок в Галааде одновременно строгие, религиозные, консервативные и немного сентиментальные. Именно такими мы помним худших школьных учительниц, которые бьют детей по спине линейкой «для их же блага». Интересно, что только десятилетия назад «Сказание служанки» была запрещена в средних школах Техаса с объяснением, якобы роман имеет антихристианский характер, а также слишком откровенно изображает секс. В ответ на запрет Этвуд написала открытое письмо, где указала, что Библия значительно откровеннее за ее роман, а также добавила, что когда мы видим, как человек стремится к огромной ямы, время предупредить ее об опасности. Именно с такими ямами, современными страхами и опасностями, играет Этвуд, проговаривая вслух сомнения, которые мы хотели бы просто отбросить. Насколько мы можем доверять тому, что появляется в прессе? От которых свобод готовы отказаться ради безопасности? Не является борьба с терроризмом лишь поводом отчуждать у нас свободу?
Как и любая антиутопия, «Рассказ служанки» фокусируется на вопросах тоталитаризма и взаимодействия государства и человека. Это закономерно напоминает Оруэлла, однако если в «1984» власть остается безымянной и растворенной во всех социальных структурах, то в романе Этвуд политическую верхушку сознательно персонализировано в лице Командора Фреда, у которого служит главная героиня. В романе он выглядит как непоследовательный и усталый диктатор: в кабинете прячет журнал «Vogue», вечером тайно играет со служанкой в «Скрабл» и постоянно подчеркивает, что верхушка Галаада искренне пытается сделать мир гармоничным - кажется, что Фред больше убеждает себя, чем Джун. Рядом с таким слабым большим братом - его разбита артритом Женой, которая попала в ловушку собственноручно составленных законов и теперь не имеет права участвовать в управлении страной. Она - сирена без голоса, бывшая ведущая и певица, а потому вечером тихонько переслушиваю пластинки с записями своего выполнения религиозных песен. Раз читателям антиутопий напоминают, что обслуживанию тоталитарных механизмов стоят не опереточные преступники, злые просто потому, что злые, а реальные люди со своим видением.
Нельзя сказать, что Этвуд в романе направления проповедует, однако, как и авторы многих антиутопий, она берет на себя роль Кассандры: предотвратить, указать на опасность пути, по которому мы идем прямо сейчас, «предупредить о яме», как она сама сформулировала себе Задание. Впрочем, в отличие от Кассандры, Этвуд не дает никаких рецептов спасения: как бороться с патриархальной диктатурой, возможно начать хоть какой-то диалог с религиозными фундаменталистами, как не дать, наконец, Галаада наступить - все эти вопросы повисают в воздухе. Любые протесты в романе заранее обречены на поражение, героям остается одно: бежать и не оглядываться, чтобы не превратиться в соляные столбы.
То, что в «Рассказ служанки» удивляет больше всего, - это обилие ужасов, которые описывает Этвуд. Концентрация запретов и патриархальных клише, с которыми борется автор, такая высокая, постепенно читатель перестает пугаться - так же мы перестаем в кино бояться слишком страшных чудовищ. Да, они отталкивают и вызывают отвращение, но их ирреальность, клишированность скорее смешит, чем пугает. Возможно, дело в жанре или же в том, что роман написан 22 года назад - а за это время и мир, и литературный дискурс существенно изменились - но время «Сказание служанки» скорее напоминает художественно оформлен феминистский манифест, чем роман. Впрочем, реверансов в сторону традиции тоже хватает: здесь, как в Брэдбери, жгут книги, как в Оруэлла, отовсюду наблюдают Глаза - прислужники режима, доносят на всех и каждого, - как в Хаксли, общество четко разделено по смертной казни, касты, которые взаимодействуют исключительно в случае крайней необходимости.
Сжигание книг для Этвуд - вообще четкий маркер ошибочности определенной системы идей, поэтому тексты в огонь здесь бросают не только представители Галаада, но и на несколько лет до того радикальные феминистки, к которым относится Джунова мать. Однако идея «плохие сжигают книги, хорошие их спасают» уже столько раз повторялась, не вытеснит слез даже из самых преданных библиофилов.
Отдельный вопрос вызывает запрет женщинам Галаада читать, ничем не аргументирована, кроме фразы одного из Командоров «Мы сделали большую ошибку, научив их читать. Мы не повторим ее снова ». Такое тотальное табу не только не вписывается в концепцию пуританской ветхозаветной морали - ведь в Ветхом Завете ни слова о вреде чтения, - но и выглядит как очередная попытка создать мир «антиутопии интеллигента». Ведь еще Брэдбери говорил, что есть преступления, хуже сжигания книг, «например, не читать их». Этвуд будто выглядывает из-за ширмы и громким шепотом сообщает: «А еще здесь читать нельзя!» - на случай, когда какого-то разумного читатель мало испугали отсутствие киосков с порно и заведений общественного питания.
Среди преимуществ произведения - интересные стилистические находки и конденсированные образы: шляпка с цветами напоминает Джун застывшую идею рая над головой, себя она сравнивает с облаком сладкой ваты, которую можно сжать до липкой розовой комочки. Роман Этвуд удивительно визуальный: каждая социальная группа имеет свою форму одежды: Жены ходят в голубом (цвета чистоты), Служанки носят красное (цвет крови, рождения), Еконожины - полосатые платья (окраска, которое ассоциируется с формой матросов или одеждой рабочих). Движения персонажок напоминают ходы в огромной шахматной партии, хорошо передано в сериале Брюса Миллера. Очевидно, Этвуд мыслит визуально (недаром крылатое глаз становится одним из центральных символов романа), поэтому зрительные образы у нее часто оригинальные по философские размышления.
Один из самых интересных фрагментов романа - описание борделя, куда Фред приводит свою служанку, чтобы наконец реализовать свой сексуальное влечение к Джун. Так она, а вместе с ней и читатели, попадают в карнавальный пространство, где нашлось место женщинам, не вписались в официальную структуру республики Галаад. Все эти женщины становятся проститутками, то есть получают предельный статус, а с ним - и каплю свободы, недоступную ни служанок, ни Женам Командоров. Пространство дома терпимости, где собраны избиты молью напивзипсути артефакты прошлого, в романе выполняет несколько функций. Во-первых, сводит персонажей, которых разъединил сюжет, а во-вторых, дополняет стройную триаду эго-его-ид, где эго - власть Галаада, его - сама Джун, а ид - «лишние люди», которым находится место только на периферии общества.
«Мы были людьми, которые не попадали в газеты. Мы жили в пустых белых отступлениях на краях страниц. Это давало нам больше свободы », - в начале произведения говорит Джун. Именно об этом рассказ Этвуд - про лакуны, пробелы, о возможности говорить от имени униженных, об истории, которая пока, к счастью, есть только альтернативной. А также о внутренней свободе и сопротивление - наверное, как и все неплохие антиутопии, разве кроме Ишиґуро. «Рассказ служанки» Маргарет Этвуд вызывает у меня двойственные ощущения. Этот роман точно занял достойное место среди других антиутопий ХХ века. Однако можно назвать этот роман гениальным? Вряд ли.
С уважением, @avdiapolice
