Война, 3 часть

От автора: окончание рассказа.

Бабка улыбнулась, тонко и почти незаметно. И сразу стало видно, что она очень добрая. Как бабушка. И ещё что она очень интеллигентная, не мне, дураку, чета. Стало неловко, что я ей тут тыкаю.

- Ангелина...
- Харитоновна, - подсказала она.
- Ангелина Харитоновна, простите, что я вам так на голову свалился. Может, помочь чего?
- Ой, спасибо, сынок, хорошо б буржуйку затопить, а то ночи холодные уже, зябну я. А сил дров нарубить нету.
- Буржуйку? - я изумился.
- Да, вон в углу остатки старой мебели, ее надо порубить и в топку...

В эту ночь бомбили три часа. Я сам занавесил окно одеялом - нечего старушке по стульям скакать, не молодая уже. Днём помогал по дому. Ели картошку - соседка выменяла ее на рынке на хлеб Ангелины Ивановны. Я ел медленно и по-детски наслаждался каждым кусочком - ведь ещё четыре года, скоро начнётся голод. Пили кипяток с кусочком сахара вприкуску. Я уже смирился со своим положением, привык, и начал понемногу встраиваться в новую жизнь. Только две вещи мучили меня - тоска по жене, которая ещё не родилась и которую я вряд ли когда-нибудь увижу, и сомнения, рассказать ли Ангелине Ивановне, сколько продлится война, или нет.

Соседка, которая принесла картошку, рассказала и о последних сводках Информбюро. Радио у Ангелины Харитоновны, как и у всех остальных, забрали ещё в начале войны, а ходить на улицу слушать тарелку сил не было. Поэтому новости у нас были с доставкой на дом. Делать было особо нечего, кроме как думать или говорить, да ждать, как оно дальше будет.

Наутро я проснулся поздно. Бабулька сидела в кресле съёжившись и листала альбом со старыми фотографиями.

- Ангелина Харитоновна, - позвал я, - а почему вы одна живёте?

Она посмотрела на меня, светло улыбнулась и сказала:

- Так ведь отца расстреляли ещё до войны, а мама погибла в одну из первых бомбежек.

Моё сердце переполнилось сочувствием. И вдруг меня осенило: это ж сколько лет им было, если она сама на ладан дышит?
Бабулька что-то продолжала бормотать. Я прислушался.

- А я ведь в школу даже ещё не пошла, когда война началась. Хорошо, соседка за мной приглядывать взялась, а то б точно сгинула одна. Война закончится, пойду в школу, выучусь, вырасту, человеком стану, может, в инженеры пойду...

Ах ты, боже ж ты мой!!!
Да бабка просто сумасшедшая!
А я то, дурак, уши развесил! Налетов ожидаю, буржуйку топлю, войну пережить готовлюсь.

Хотя... про налеты, конечно, дело тёмное. Непонятно, что происходит. Но ведь за окном-то, поди, третье тысячелетие. Кстати! Почему мне ни разу не пришло в голову днём за окно выглянуть? Как я повелся на старухины бредни?! Точно пора бросать пить - котелок-то вообще уже не варит!

Я стремительно подошёл к окну, сорвал одеяло и, с лёгким замиранием сердца, выглянул...
За окном текла обычная московская жизнь образца 2016 года.
Тьфу ты!
Идиот!

Я посмотрел на бабку. Она внезапно страшно захохотала и начала кидаться на меня.
Сюр какой-то, честное слово!
Я, отступая задом, начал продвигаться галсами к двери. Вот же черт - галсами! И откуда слово-то такое в моем мозгу появилось. И сам сбрендил с этой старухой.

Рванул к двери, судорожно щелкнул замком, распахнул, выскочил на площадку и громко захлопнул. Вслед мне нёсся дикий хохот старухи. С колотящимся сердцем я кинулся вниз по лестнице и пришёл в себя уже только дома. Дороги я совсем не запомнил.

Очнулся только когда увидел своё совершенно обезумевшее лицо в зеркале прихожей и услышал голос Ани:
- Вить, что с тобой?

* * *

- Заходи, Анечка.
- Ангелина Харитоновна, вы просто волшебница! Не знаю, как вы это сделали, но пить он бросил - уже месяц к спиртному не прикасается. Дружков своих разогнал. Ходит серьёзный, задумчивый, книжки стал читать, все про войну. На работу устроился. О детях заговорил! Раньше даже слышать об этом не хотел.
А недавно собрал дворовую шпану, которая в подъезде тусуется с пивом и сигаретами, и давай им про войну рассказывать. Я чуть послушала: рассказывает им, как это - пережить бомбежку, - как будто сам там был, да каково это, когда голод подступает.
Спасибо вам огромное! Держите вот, как договаривались.
- Не ради денег, Анечка, не ради денег.

И добавила в захлопывающуюся дверь:
- Чтоб помнили.