Глава вторая. Комната
... А ведь именно в четвёртой части «Кинематографической комы» хотелось рассмотреть самые значимые для меня кинокартины, которые довелось посмотреть (и пересмотреть) в тот период, год тому назад. В первую очередь это некоторые работы Андрея Тарковского. В очередной раз мне хотелось признаться в своей абсолютной, неизменной любви к фильму «Сталкер» 1979 года. Поле каждого просмотра данной киноленты я убеждалась лишь в одном — это один самых моих любимых фильмов. У меня к нему безусловная любовь. Пожалуй, трудно найти ещё один фильм, который имел бы такое же огромное количество отрицательных отзывов. Хотя учитывая тот факт, что рейтинг фильма на КиноПоиске 8.1, то, вполне возможно, я читала какие-то неправильные отзывы: даже среди истинных почитателей творчества Тарковского мне попадались те, кто причислял «Сталкера» к нудным, скучным, «непоймиочём» фильмам. Некоторые же т.н. кинокритики негодовали по той причине, что в фильме очень много пустой болтовни. Ну, если монологи Писателя, которого сыграл гениальный Анатолий Солоницын, являются пустыми, то что тогда для них является содержательным?
Да, бесспорно, «Сталкер» Тарковского совершенно отличается от «Пикника на обочине» братьев Стругацких , но лично для меня это два равнозначных шедевра — один кинематографический, а другой литературный. И Александр Кайдановский (Сталкер), и Анатолий Солоницын (Писатель) у меня ассоциируются с данной кинолентой — моя любовь к этим актёрам началась именно с этого фильма. Не могу не отметить и Алису Фрейндлих (жена Сталкера), которая очень органично смотрится в своей роли. Трудно представить вместо неё какую-либо другую актрису — здесь все на своих местах, здесь всё идеально. Такие фильмы, как «Сталкер», конечно же, не для повседневного просмотра. Для того чтобы в полной мере окунуться в мрачную, «коматозную» атмосферу фильма данного жанра, в обязательном порядке необходим соответствующий настрой.
В своём самом первом посте, опубликованном на Голосе и посвящённому произведениям Фёдора Михайловича Достоевского, я писала, что главное в жизни — это найти «своё»: своего человека, своего мужчину, свой дом, свою страну, своего писателя и т.д. Это «своё» определяется на каком-то глубинном подсознательном уровне. Вот «Сталкер» — это как раз то «моё» кино, которое я смогла для себя найти. Вторым таким фильмом является «Голова-ластик» Дэвида Линча (1977 год). Для меня данная кинолента является шедевром сюрреализма, идеальным образцом мрачной эстетики. Как жаль, что этот фильм я не пересматривала в тот период, когда планировалась четвёртая часть «Кинематографической комы». В противном случае, «Голова-ластик» тоже мог стать той злополучной вишенкой на торте, которая никому так и не досталась.
Итак, представьте себе некую Зону, которая была образована в месте падения метеорита. В ней происходят таинственные и необъяснимые вещи — к примеру, пропадают люди. Сначала Зону обносят колючей проволокой, а затем оцепляют военными кордонами. Зона никому ничего не прощает, она непостоянна и в ней много смертельных ловушек, в которые абсолютно каждый неподготовленный посетитель с лёгкостью может угодить, если пойдёт без опытного проводника — Сталкера. Зона требует к себе уважения, в противном случае она может наказать человека. Как только в ней появляются люди, всё сразу же приходит в движение. Когда старые ловушки исчезают, появляются новые; безопасные места неожиданно становятся непроходимыми, поэтому дорога всё время меняется — то она простая и лёгкая, то запутанная до невозможности. Из Зоны не возвращаются тем путём, которым пришли. Прямой путь здесь всегда самый опасный. В Зоне вообще не бывает коротких путей: чем длиннее дорога, тем меньше риска. Зона очень капризна: в каждый момент своего существования она такая, какой её сделал человек своим внутренним состоянием души.
В чём основная ценность Зоны? В том, что в ней есть таинственная Комната, в которой могут исполняться самые заветные, самые искренние, самые выстраданные желания. Главное — суметь добраться до этой Комнаты, а без Сталкера этого сделать невозможно. В эту Комнату отправляются Писатель и Профессор — у каждого имеется своя личная причина для её посещения. Позже, правда, выяснится, что Профессор (Николай Гринько) не ставил перед собой цели загадывать желание — его основная миссия заключалась в том, чтобы уничтожить эту Комнату: он принёс в рюкзаке созданную совместно с коллегами бомбу. Своё намерение он объяснял стремлением предотвратить осуществление опасных подсознательных желаний, которые могли бы привести к гибели человечества.
Сознание моё хочет победу вегетарианства во всём мире, а подсознание изнывает по куску сочного мяса, а чего же хочу я? (Писатель)
А теперь на минуту представьте себя и эту самую таинственную Комнату — чтобы вы загадали, будь у вас такая возможность? Вы стоите перед дверью, дорога к которой могла вам стоить жизни. Какого будет ваше желание? Может быть, вы попросите о большой сумме денег — так, чтобы их хватило до конца вашей жизни? Или попросите их столько, чтобы хватило на несколько поколений вперёд? Вы попросите об огромном загородном доме с богатым убранством или в силу своей врождённой скромности ограничитесь уютной двушкой в спальном районе с косметическим ремонтом, работающей стиральной машиной и набором посуды на троих? А может быть, вы очередная жертва Instagramа и весь ваш смысл жизни, смысл вашего счастья и спокойствия заключается в красивой, пышной, упругой груди четвёртого размера, которой матушка-природа вас так несправедливо обделила? Нет, вы, кажется, зашли слишком далеко в своих желаниях — красивым бюстом тут явно не отделаешься: вы страстно мечтаете о вечной молодости, чтобы ваше лицо никогда не бороздили морщины. 
из к/ф «Сталкер», 1979 год, реж. Андрей Тарковский
А может быть, ваша самое заветное желание заключается в том, чтобы сын, с презрением откинув инвалидное кресло, смог сделать свои первые в жизни шаги? Или чтобы ваша сестра смогла вас увидеть? Или чтобы любимый брат, единственный близкий для вас человек, — услышать? Может быть, вы хотите вернуть свою левую руку, которую потеряли три года тому назад в той страшной автомобильной аварии? Может быть, вы хотите попросить о ребёнке, надежды на зачатие которого потеряли ещё десять лет назад? Это всё то, о чём вы искренне мечтаете; это те самые сокровенные, выстраданные вами желания, которые тихой, глухой болью откликаются в глубине вашего сердца. Словно ветки дикого винограда на старой кирпичной стене заброшенного дома, эти желания обвили вашу веру, которая со временем износилась, потускнела и изрядно выцвела. Осталась только надежда — та самая глупая надежда, которая так оскорбляла вас в начале жизненного пути. В двадцать лет искренне презираешь многие чувства — молодость всегда жестока. Позорно и унизительно надеяться на что-либо в двадцать лет — это время для активных действий и искренней, непобедимой веры. Однако со временем, столкнувшись с чередой жизненных разочарований, огорчений, предательств, начинаешь понимать, что надежда необходима — она первостепенна: это зёрнышко, семя, из которого прорастает крепкая, надёжная вера. Потом, правда, вашу новоиспечённую веру снова опорочат где-нибудь на краю земли на сеновале под нежное сияние звёзд — и снова останется надежда, которую вы польёте своими горькими слезами, удобрите несбывшимися мечтами и тщетными ожиданиями. Но вы только представьте на секунду: что случится с человеком, если у него заберут надежду — выбьют прочную соломинку из-под его хрупких ног?
Если б вы только знали, как я устал! Одному Богу известно! И ещё называют себя интеллигентами. Эти писатели! Учёные! Они же не верят ни во что. У них же… орган этот, которым верят, атрофировался! За ненадобностью!.. Боже мой, что за люди… Ты же видела их, у них глаза пустые. Они ведь каждую минуту думают о том, чтобы не продешевить, чтобы продать себя подороже! Чтоб им всё оплатили, каждое душевное движение! (Сталкер)
Вы всё также стоите перед дверью в Комнату. Кажется, вы так и не осмелились войти. Может быть, вы оказались куда более гуманны и хотите попросить о чём-нибудь более глобальном — так, чтобы хватило на всё человечество. Например, чтобы в мире не было войн и снаряды не разрывали человеческие тела; чтобы люди не умирали от рака или чтобы от детей не отказывались их родители; чтобы человек перестал издеваться над животными или убивать себя при помощи алкоголя и наркотиков. А может быть, вы, как и Писатель, пришли за вдохновением? Оно вас, кажется, давно покинуло, оставив прозябать в горделивом, суетливом одиночестве: за прошедший год не было написано ни единой картины, ни единого стихотворения, ни единой строчки для маленького рассказика о брошенной собачке Боне и о её хозяине в семейных трусах и с папиросой во рту. Вы хотите попросить о любви, поскольку истосковались по нежности и ласке, или о том, чтобы вас понимали окружающие люди и члены вашего многочисленного семейства, или о том, чтобы в мире восторжествовала справедливость... Вы пришли попросить о таланте, о доброте, о карьерном росте, об повышении уровня серотонина, в конце-то концов, — вам так важно быть всегда в хорошем настроении, но ананасы, бананы, киви и сливы как-то не очень хорошо справляются с этой функцией.
Плевал я на человечество. Во всём вашем человечестве меня интересует только один человек — я то есть. Стою я чего-нибудь, или я такое же дерьмо, как некоторые прочие... (Писатель)
Однако вы всё продолжаете стоять возле двери, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, и почему-то её не открываете. Вам выпала возможность войти со своим самым заветным и сокровенным желанием в Комнату, которая полностью вас «отсканирует». Она доберётся до вашей настоящей сущности: выпотрошит её, вывернет наизнанку и выведет на свет божий ваше истинное желание. Оно может не совпасть с тем желанием, с которым вы в в эту Комнату входили; которое вынашивали в себе, словно ребёнка, долгие дни и ночи; которое холили и лелеяли, фанатично мечтая о его исполнении. Вы полностью уверены в том, что хорошо себя знаете? Вы знаете о том, какой зверь «сидит» внутри вас — белый и пушистый или чёрный и колючий? Вы успели познать все свои слабости или на некоторые из них всё-таки предпочли закрыть глаза? Откуда в вас вообще эта дикая уверенность в том, что вы хорошо себя познали? И только не надо уповать на возраст, оставьте его себе — для Комнаты это всего лишь скучные паспортные данные, не более того.
Нет никакого Бермудского треугольника. Есть треугольник а бэ цэ, который равен треугольнику а-прим бэ-прим цэ-прим. Вы чувствуете, какая унылая скука заключена в этом утверждении? (Писатель)
Вы пришли сюда, проделав такой долгий и тяжёлый путь, чтобы вымолить здоровья для своей тяжело больной тётки, а из Комнаты вышли с мешком денег, которых хватило бы на покупку острова в Карибском море. Ну и как вы теперь будете с этим жить? Как вы примите себя нового — настоящего? Вы-то были о себе немного лучшего мнения и не считали себя жалким алчным ничтожеством, способным за золото продать любимого и близкого человека — способным продать свою мечту, своё сокровенное желание, свою надежду. Меркантильность, жадность, корыстность, в которой по причине своей трусливости вы не могли себе окончательно признаться (или с которой не могли смириться), всегда в вас была. Временами вы, правда, немного сдерживали себя, когда это получалось, а временами просто закрывали глаза на собственные злодеяния, делая вид будто ничего не случилось. Комната просто вскрыла ваш «фурункул» — без анестезии и дезинфицирующих средств. Так что будьте смелее, толкните дверь ногой и войдите эффектно! Выпейте на брудершафт с правдой о самом себе немного красного игристого вина и гребите лопатой всё то, о чём всегда искренне мечтали. Вас не беспокоит благоустройство мира, вас не расстраивают голодные дети Африки, вам безразличен ваш пропитый, покрывшейся плесенью талант писателя, вам плевать на свою тяжело больную тётушку — вы просто хотите (и всегда хотели) очень много денег, за которые можно будет купить всё и всех.
Что толку от ваших знаний? Чья совесть от них заболит? Моя? У меня нет совести, у меня есть только нервы: обругает какая-нибудь сволочь - рана, другая сволочь похвалит - еще рана. Душу вложишь, сердце своё вложишь - сожрут и душу, и сердце. Мерзость вынешь из души - жрут мерзость! Они же все поголовно грамотные, у них у всех сенсорное голодание, и все они клубятся вокруг: журналисты, редакторы, критики, бабы какие-то непрерывные. И все требуют: «Давай! Давай!» Какой из меня, к чёрту, писатель, если я ненавижу писать! Если для меня это мука, болезненное, постыдное занятие, что-то вроде выдавливания геморроя. Ведь я раньше думал, что от моих книг кто-то становится лучше! Да не нужен я никому, я сдохну, а через два дня меня забудут и начнут жрать кого-нибудь другого. Ведь я думал переделать их, а переделали-то меня! По своему образу и подобию! Раньше будущее было только продолжением настоящего, а все перемены маячили где-то там, за горизонтом. А теперь будущее слилось с настоящим! Разве они готовы к этому?! Они ничего не желают знать, они только жрут!..(Писатель)
Внутри любого человека — целый мир неизвестности, и эта неизвестность управляет каждым из нас. Мы уверены в том, что никогда не украдём, что никогда не убьём, что никогда не соврём, что никогда не предадим. Это легко утверждать тогда, когда жизнь нас не испытывала. Очень легко выдавать себя за честного интеллигента, не встретив на своём жизненном пути настоящей проверки. Да, перед всеми нами открывается дивный и не совсем новый мир Достоевского, в котором все мы Раскольниковы. «Смогу ли я убить?» — спрашивает себя Родион и идёт убивать несчастную старушку. Он не стал дожидаться пока жизнь бросит ему вызов — он сам бросил вызов жизни, дабы проверить самого себя: сможет ли он быть вершителем судеб и жизни других людей. И вот представьте себе, что такой человек войдёт в Комнату, которая исполнит его самое заветное желание... Что будет, если в существование этой Комнаты поверит абсолютно каждый? В неё поверят не десятки, а сотни, «тысячи несостоявшихся императоров, великих инквизиторов и фюреров всех мастей». Они придут в Комнату для того, чтобы переделать мир, чтобы управлять этим миром. Вы уверены, что не будете в их числе?
Писателишка вы задрипанный, психолог доморощенный. Вам бы стены в сортирах расписывать, трепло бездарное (Профессор).
То, кем мы являемся на самом деле, довольно часто не совпадает с нашим представлением о самих себе. В своём воображении мы часто придаём себе те черты характера, которыми в реальности не обладаем. Так, например, скромные и застенчивые люди могут представлять себя уверенными и смелыми. Вспомните фильм 1999 года режиссёра Дэвида Финчера «Бойцовский клуб». Вся наша жизнь — это борьба с самими собой: со своими страхами, страстями, пороками. Всего этого в нас не видно — оно спрятано за семью замками не только от окружающих, но и иногда от нас самих, но всё это может увидеть Комната. Она может сжалиться над нами, не пропустив в свои владения; может уничтожить нас, едва мы коснёмся ручки двери, а может и совсем нас не пожалеть, раскрыв всю правду о том, кто мы есть на самом деле. Комната исполняет не просто желания — она исполняет то, что свойственно нашей сути, о которой иногда мы и понятия не имеем. А что, если Комната — это наш внутренний Бог, наш духовный путеводитель? Ни у кого из героев фильма не хватило смелости войти в Комнату. А вы бы вошли?
Возьмите вы какой-нибудь закон Архимеда. Он с самого начала был правильным, и сейчас он правильный, и всегда будет правильный. А вот стоит в музее античный горшок. В свое время в него объедки кидали, а сейчас он стоит в музее и вызывает всеобщее восхищение лаконичностью рисунка и неповторимостью форм… Все ахают и охают, и вдруг выясняется, что никакой он не античный, а подсунул его археологам какой-нибудь жулик или шутник. И аханье, как ни странно, стихает… (Писатель)
Хотелось бы немного остановиться и на образе главного героя. Во время написания поста у меня возникло желание снова пересмотреть фильм. При очередном просмотре я взглянула на Сталкера совершенно с другой стороны, с какой ещё на него никогда не смотрела. Сталкер Тарковского кардинально отличается от Сталкера братьев Стругацких: если в книге это энергичный парень и профессиональный проводник в Зону, то в фильме он — юродивый... но отнюдь не сумасшедший. В христианстве «юродивый» — это нищий безумец, аскет-подвижник. На Руси в качестве синонима слова «юродивый» использовали слово «блаженный». В юродивых видели отражение Иисуса Христа.
У Сталкера довольно болезненный вид, явно выраженная физическая слабость (с какой лёгкостью в финальной сцене побил его Писатель). Сталкер живёт по законам Зоны, понимает и тонко чувствует любые изменения её настроения. Несмотря на все опасности, которые таит в себе Зона, в ней он чувствует себя как дома. Обратите своё внимание на то, что при попадании героев в Зону, чёрно-белое изображение, которое было в начале фильма, меняется на цветное: так мы начинаем видеть Зону глазами Сталкера. Она его единственное утешение. Для него не важна семья — ни жена, ни больная дочь. Там, среди них, во внешнем мире, он чувствуется себя одиноко — как в заточении. Он живёт только ради Зоны. Походы Сталкера в Зону основаны не на желании заработать как можно больше денег: Сталкер — это призвание, вести людей в Комнату — это его служение. Трепетное отношение к Зоне, страх, что он может потревожить её или чем-то оскорбить, раскрывает нам Сталкера не как полноправного хозяина, а как покорного слугу. Быть проводником в Зону — высшая и, пожалуй, единственная для него форма подлинного счастья. Сталкер оправдывает своё право на существование тем, что водит людей в Комнату желаний.
Зона — это не просто кусок земли: это человеческое сознание — больное, изуродованное, искалеченное. Комната — это то место, где мы можем совершить небольшое путешествие в глубины своего «Я»; это духовный мир человека; это единственное место за Земле, куда могут прийти те, кто потерял всякую надежду. Финальная сцена фильма — очень сильная. Гениальная актёрская игра Александра Кайдановского просто не может оставить равнодушным — вам обеспечено полное моральное опустошение.
Да, Вы правы, я гнида, я ничего не сделал, но в этом мире я ничего не могу сделать. Я и жене не смог ничего дать, и друзей у меня нет и быть не может, но моего вы у меня не отнимайте, у меня и так уж все отняли там… За колючей проволокой. Все моё здесь, понимаете? Здесь, в Зоне. Счастье мое, свобода моя, достоинство — все здесь. Я ведь привожу сюда таких же, как я — несчастных, замученных. Им не на что больше надеяться, а я могу — понимаете? — я могу им помочь! Никто не может, а я — гнида! — я могу! И от счастья плакать готов, что могу им помочь. Ничего не хочу больше (Сталкер)
Подытоживая вышесказанное, хотелось бы добавить следующее: на самом-то деле всё не так уж и плохо в этом печальном мире. Бывает, правда, так, что добрые и отзывчивые люди под воздействием внешних обстоятельств превращаются действительно в отъявленных мерзавцев. Пытаясь выжить или закрепиться на захваченной позиции, человек вынужден приспосабливаться — подстраиваться под те правила игры, с которыми не всегда согласен. Борьба за место под солнцем иногда обходится слишком дорого — в этой тяжёлой схватке с жизнью всегда есть риск потерять самого себя. Однако есть огромная надежда на то, что где-то в глубине души мы остаёмся такими же добрыми и отзывчивыми, вполне себе миловидными людьми, какими были когда-то. Давайте закончим нашу вторую главу словами Рэдрика Шухарта — главного героя повести братьев Стругацких «Пикник на обочине». И всегда следует помнить о том, что со своими желаниями необходимо быть крайне осторожным, поскольку они имеют свойство сбываться.
Я животное, ты же видишь, я животное. У меня нет слов, меня не научили словам, я не умею думать, эти гады не дали мне научиться думать. Но если ты на самом деле такой… всемогущий, всесильный, всепонимающий… разберись! Загляни в мою душу, я знаю, там есть все, что тебе надо. Должно быть. Душу-то ведь я никогда и никому не продавал! Она моя, человеческая! Вытяни из меня сам, чего же я хочу, — ведь не может же быть, чтобы я хотел плохого!.. Будь оно все проклято, ведь я ничего не могу придумать, кроме этих его слов: СЧАСТЬЕ ДЛЯ ВСЕХ, ДАРОМ, И ПУСТЬ НИКТО НЕ УЙДЕТ ОБИЖЕННЫЙ!