Жмур-команда, или как я хоронил Ельцына.

Поскольку сегодня годовщина рождения первого перзидента Россиюшки, наверное, стоит рассказать, как Борис Николаевич отправился в последний путь.

Есть такое подразделение в армии – называется Отдельный 449 салютный дивизион – я в нем служил. Этот дивизион – чистой воды потешный полк, его единственная функция – создавать атмосферу праздника на всяких придурочно-официальных мероприятиях. Данную атмосферу дивизион создает ровно два раза в год – 23 февраля и 9 мая.

Живущие в Москве знают, что 23 февраля на Воробьевых горах что-то там стреляет, и фейерверки пускают. Это дивизион. И 9 мая, когда на Красной площади что-то бахает – это тоже дивизион.

Короче, там ни хрена не делают круглый год. Два раза в год по две-три недели все бегают, как ошпаренные, и учатся стрелять, а в остальное время занимаются стандартным армейским онанизмом – плац там метут, бегают взапуски, подтягиваются и выпускают стенгазеты.

На вооружении этого феерического подразделения состоит только один вид оружия – это пушки ЗИС-3 калибра 72-мм образца 1942 года. Это говно снято с вооружения где-то в семидесятых, если не ошибаюсь, и теперь такие пушки есть только в 449 ОСД и в музее Вооруженных сил. В дивизионе их там 16 штук, самая старая – на момент моего прохождения службы – была выпущена в 1943 году.

В общем, стрелять из этого металлолома то еще удовольствие. К счастью, такой задачи и не стоит – холостой заряд ствол выдерживает. Если из такой пушки возрастом в 70 лет выстрелить нормальным снарядом, ее ствол раскроется розочкой. Но стреляют из них только холостыми, и только два раза в год.

В 2007 году мы постреляли на 23 февраля, и орудия законсервировали. Это очень такое красивое слово: «законсервировали». На самом деле их помыли, напихали в стволы промасленных тряпок, и закатили в ангар. Потом все начали мести плац, и заниматься прочей привычной херней.

Однако 23 апреля помер Ельцин. Через пару часов командиру части позвонили откуда-то из Кремля или Белого дома и сказали: надо! Надо проводить ЕБН в последний путь, чтобы за державу обидно не было. В частности, дать траурный залп из наших кошерных орудий прямо во время опускания тела Бориса Николаевича в могилу.

События начали развиваться с какой-то ошеломительной скоростью. Как только командиру позвонили, он собрал офицеров, и сообщил, что родина зовет. Еще через час я начал красить пушку. Не только я один, конечно, но красил.

Через два часа я ее докрасил. Еще через час сообщили, что я вхожу в элитную, даже по меркам нашего офигенно блатного дивизиона, группу, которая и поедет хоронить ЕБН.

24 апреля я снова красил пушку, потом мыл ее, потом подгонял форму одежды по фигуре, потом цеплял орудие к тягачу, а потом стирал уже ту самую форму одежды. Похороны Ельцина должны были состояться 25 апреля.

25 апреля мы выдвинулись на точку сбора. Ельцина должны были закопать – и закопали – на Новодевичьем кладбище, находящемся на территории соответствующего монастыря. К восьми утра вся наша шайка-лейка в форме подкатила со своими пушками и тягачами к монастырю.

Восемь, блядь, утра. Кто будет хоронить человека в это время? Но это же армия, надо быть на позиции заблаговременно, к восьми утра.

Приехали. Прислонили ЗИС-3 к поребрику. Почистили колеса гуталином. Это экстаз, натирать колеса пушки гуталином. Она через минуту поездки по вылизанному до блеска автобану покрывается слоем грязи, толщиной в палец. Но нет, надо же, чтобы колеса были черными, поэтому гуталин.

Покрасили. Было полдевятого.

Дальше вся команда гоняла балду.

В 449 ОСД расчет орудия состоит из двух человек. Это нормальный там миномет – четверо, а у нас двое. Как бы, первый номер – командир, второй номер – снаряды подносит. Хотя, чего там подносить. Второй номер открывает затвор, первый вставляет заряд, а потом жмет на кнопку. Процедура повторяется, пока патроны не кончатся. Единственная фишка – чтобы выстрелы батареи были синхронными, то есть, командир взмахивает флажком, первые номера жмут на кнопку. Бах-бах-бах.

В общем, с утра прошло уже довольно много времени. Мы все слушали радио, и ждали, когда же, наконец, Ельцина отпоют в храме Христа-Спасателя. После отпевания они должны были приехать, закопать дедушку, и мы бы смогли ехать в часть. Около половины четвертого сообщили, что таки да – дедушку отпели, а теперь вся тусовка едет к нам.

Мы стояли на улице Хамовнический вал, между стеной монастыря и железной дорогой. Там ширина проезжей части, если не ошибаюсь – не менее двух полос в обе стороны. А может и три, не помню. Так вот, когда все высокие гости ехали хоронить дедушку, движение стало односторонним. По всем четырем (или шести?) полосам шли машины с мигалками и дипломатическими номерами, причем шли плотно. Скорость у них была не больше 30 км/ч, а дистанция между машинами около трех метров. Эта лавина херачила не менее десяти минут.

Когда стало известно, что «едут», нам дали команду «смирно». Типа, личный состав повернулся рожами к этим тачкам, сделал скорбные лица, и встал навытяжку. И вот тут-то и наступило просветление.

Я уже говорил про «консервацию», и про то, что все делалось в спешке, да?

Скосив рот набок, я прошептал своему второму номеру:

• Сань, а мы тряпки из ствола вытащили?

• Не помню, - также скривившись и скосив рот ответил тот.

• И я не помню.

То есть, тряпки были в стволе.

Когда поток машин въехал на территорию монастыря, делать было больше нечего. Через пару минут началась стрельба.

Всего мы дали три залпа. После этого нам опять скомандовали «смирно», и мы лицезрели все то же самое, что и раньше, только машины с мигалками и дипломатическими номерами ехали в обратную сторону. Но я успел увидеть еще кое-что.

Как только стрельба закончилась, я сразу же обернулся. Сектор проезжей части улицы Хамовнический вал примерно в двадцать метров был засыпан хлопьями черной перегоревшей грязи. Не только я, мы все забыли вытащить из стволов те самые «консервирующие» промасленные тряпки.

Поехали машины, и разметали протекторами все это говно.

Один прапор снимал для внутреннего пользования все наши эпические стрельбы, в том числе и эту. Была запись – я не могу ее предоставить, так как без пиетета отношусь к таким вещам, и потому не храню их – но на ней было явственно видно: стоят три пушки, взлетает флажок, ба-бах! – над стволами всех трех пушек вьется жирный черный дым. Еще два выстрела – дым белый, он всегда такой, вообще-то должен быть. Но обычно из стволов все-таки достают тряпки.

Вот так я хоронил Ельцина. Гори в аду, дедушка.