Что такое Брутовский рубль?

Суеверия необъяснимы. Ну, с чего, спрашивается, решили, что найденная на дороге подкова – к счастью? Объяснить-то можно (мол, железо в старину было очень дорогим), но нужно ли?

И уж совсем не поддается разумному объяснению, почему так ценятся вещи, оставшиеся после самоубийц или же после казненных. В средние века веревка, на которой повесились или же на которой повесили, стоила дорого. А потому что все считали: этот реквизит приносил счастье. Так что его продажа (иной раз, по частям) была хорошим бизнесом для палачей, врачей и родственников.

Суеверие о том, что человек, ушедший в лучший мир, посредством каких-нибудь артефактов благодетельствует всех, кто пока еще остался в сей юдоли страданий, дожило даже до нашего просвещенного времени.

Что уж говорить о временах не столько просвещенных? Ведь всего сто лет назад многие в России гонялись еще за одним подобным талисманом: за брутовским рублем.

Семен Аркадьевич Брут был кассиром Государственного банка Российской империи. Должность, казалось бы, незаметная, но фамилия Брута была у всех жителей государства если не на слуху, то уж точно на виду. Дело в том, что на всех купюрах, которые выпускал Госбанк, стояли две подписи: управляющего банком и одного из кассиров. Подписи эти с одной стороны подтверждали, что ассигнации – не просто красивые бумажки, а деньги, обязательные к приему по всей империи. Так сказать, от тайги до британских морей. Во-вторых, подписи являлись одним из элементов защиты купюр от подделки. В конце 19-го – начале 20-го века, когда кассир Госбанка С. А. Брут визировал своим факсимиле государственные кредитные билеты, даже самые мелкие, рублевые, «бумажки» нуждались в защите. Один рубль был довольно крупной суммой. Средняя месячная зарплата рабочих и мелких служащих составляла около 20 рублей. Стоимость повседневных продуктов измерялась в копейках, а вот приличный обед в трактире или – бери выше! – в ресторане, мог обойтись и в несколько рублей. Подпись кассира Брута стояла как раз на кредитных билетах небольшого достоинства: один рубль или три рубля.

Строго говоря, подпись кассира Брута играла ту же роль, которую в старые времена исполнял королевский портрет на золотых и серебряных монетах. И поскольку фотографий Семена Аркадьевича до нас не дошло, можно сказать, что его подпись на старых деньгах – единственная память, о нем сохранившаяся.

В 1914 году, говорят, кассиру не повезло. Он растратил крупную сумму денег и, дабы избежать позора, повесился. Говорят, растрата произошла из-за проигрыша в карты. Так это было или не так, теперь не разобраться. Да и то сказать, проверять легенды – задача такая же неблагодарная, как и разоблачение суеверий.

Надо сказать, что в последние годы существования Российской империи практически все запреты на азартные игры были сняты, и количество желающих проверить свою фортуну резко возросло. Опять же, война. Для кого – риск на фронте, а для кого – прибыли, текущие рекой. Одни желали забыться, другим требовалось порастратиться. Сообщество азартных игроков небывало расширилось.

Вот среди них-то и родилось поверье, что рублевый кредитный билет Государственного банка, подписанный Брутом, столь неудачно закончившим свою жизнь, приносит удачу в азартных играх.  Вроде бы кто-то поставил такой рубль на кон в качестве последней ставки – и отыгрался, а потом даже и выиграл крупную сумму.

Как довольно часто случается в среде людей скепсису не подверженных, слух о «счастливом рубле» или же о «брутовском рубле» очень быстро распространился среди азартных игроков. Все стали разыскивать рубли с подписью злосчастного кассира Брута. И опять же, как полагается, пошел слух, что число таких ассигнаций очень невелико. Когда спрос превышает предложение, растет цена. За один «брутовский рубль» давали и двадцать пять, и тридцать обычных, не «брутовских». Между прочим, в 1915 году за четвертную можно было вдвоем пообедать в хорошем ресторане.

Хотя, конечно, никакого дефицита реально не было. Но мы ведь не о реальности, а о предрассудках да о поверьях.

Эти предрассудки и поверья начала 20-го века оставили небольшой слой упоминаний о счастливых «рублях Брута» в современной им, предрассудкам, литературе. Например, в стихотворении Николая Асеева «Скачки», написанном в 1916 году:

Слышу его как в рупор,

спину сгибая круто, 

рубль зажимая в руку 

самоубийцы Брута

Стихотворение хорошее и совсем даже не о скачках. Впрочем, кто нынче помнит хорошего поэта Н. Асеева? Кто нынче помнит про «брутовский рубль»?

Слухи об удачливости этих рублей гуляли несколько лет до революции. А потом пришел «товарищ Маузер» и всех соискателей сладкой жизни разогнал. А всех любителей поиграть с судьбой в орлянку заставил играть в настоящую «русскую рулетку» и к тому же без правил.