Осень всё исправит
/ рассказ /
Есть вещи, с которыми невозможно смириться. Что бы ни говорили — нужно время, всё пройдёт, всё забудется. Нет, некоторые вещи просто не проходят. Может, притупляются слегка, но никуда не исчезают и остаётся только жить с этим, тащить на себе мёртвым грузом.
Эльвина перелистнула страницу книги и, прижав её двумя пальцами, задумалась. Могла ли она представить несколько лет назад, что будет вот так сидеть и читать книгу, без слёз и истерик? Ей казалось, что она застряла в том ужасном состоянии навечно, что из него нет ни выхода, ни шанса вернуться к нормальной жизни. Она посмотрела в окно — листья кружились в промозглом осеннем воздухе, покрывая землю плотным ковром. Также было и тогда.
Это была худшая осень за всю её жизнь, четыре года назад. Их сын Лёня родился слабеньким ребёнком, сразу схватил пневмонию и долго лежал в реанимации, Эльвина с мужем очень боялись за своего первенца, они ждали его так долго, что не могли поверить в реальность происходящего. Через три недели Лёню, наконец, можно было забрать домой.
Начались вполне обычные будни с прелестями и трудностями малышовой жизни, Эльвина любила прогуливаться по осеннему парку, покачивая в коляске спящего Лёню. Весь мир словно замирал, когда он тихо сопел своим маленьким носиком. Это может понять только человек, много лет прождавший своего чуда.
Однажды ночью Эльвина проснулась от того, что почувствовала слишком давящую тишину, чего-то явно не хватало, она спросонья не могла понять, что не так, но автоматически бросилась к детской кроватке. Лёня не дышал. Он лежал так тихо, что стены давили на голову, сердце стучало прямо в висках, а пол уходил из-под ног. Она схватила его на руки и закричала: «Дыши!», от её крика вскочил с кровати Артур, и бросился к ним.
— Звони в скорую! — закричала ему не своим голосом Эльвина.
Когда Артур набирал номер, Лёня вдруг открыл глаза и сделал глубокий вдох, будто только что вынырнул из-под воды. Эльвина громко зарыдала от ужаса и облегчения, прижимая малыша к груди. Скорая всё же приехала, Лёню забрали на обследование.
Странно, что этого не поняли раньше, но у Лёни нашли тяжёлый порок сердца. Снова потянулись больничные беспросветные дни, отнимающие тонны нервных клеток у родителей мальчика. Нужна была операция, но очередь была слишком большая, он мог просто не дожить до неё. Две недели прошли в пьянящем дурмане безвыходности, который разил наповал одним своим дыханием.
Наконец, им сообщили дату операции, Лёню надо было везти на скорой в другой город, Эльвина ехала вместе с ним, а Артур добирался своим ходом. Операция длилась так долго, что все часы на свете словно остановились и тикали так громко, что сводили с ума.
«Мне очень жаль, он не выдержал операции…»
Хирург смотрел в глаза Эльвине и даже держал её за плечо, но слова доходили до неё с трудом, казалось, она находится в глубоком сне, а всё происходящее не что иное, как кошмар.
Она изо всех сил старалась забыть тот маленький гробик и плачущих людей, выбросить из памяти все слова, сказанные родственниками в тот день. Но в голове словно шёл бесконечный фильм из кадров того дня. Артур ходил на работу, не говоря ни слова Эльвине ни утром, ни вечером, возвращаясь. Он ушёл в себя и пытался справиться самостоятельно, он ничем не мог помочь супруге и поэтому старался хотя бы не сделать хуже. А Эльвина сходила с ума, обдумывая каждую секунду, проведённую с Лёней, вспоминая, достаточно ли любви она успела ему дать, всё ли она сделала за его короткую жизнь. А что, если были другие пути? Что, если надо было обратиться в другую клинику, найти другого врача…
Только через месяц они смогли сесть вдвоём за стол и заговорить.
— Тебе чай или кофе?
Вот так просто, чай или кофе. После всего, что произошло? Он что, шутит? Как вообще можно продолжать жить после такого? Она не переставала плакать даже когда он ушёл на работу. Она плакала, убирая пелёнки в пакеты, складывая крошечные распашонки и ползунки. Она решила совершенно добить себя, открыв его фотоальбом.
Вечером Артур нашёл жену лежащей на кровати в полной прострации, не способной даже двигаться. Он отвёз её в больницу, где она провела почти месяц.
За это время Артур убрал из квартиры всё, что могло напоминать о Лёне, оставил только фотоальбом, но убрал его на самую дальнюю полку, чтобы взять его можно было тогда, когда оба будут готовы.
Они сидели за столом и держались за руки.
— Не думай, что мне было легче, раз я не сходил с ума. Я искал свои пути выкарабкаться.
— Я понимаю. Мы переживём, ведь правда? Не мы одни через такое проходим. Знаешь, я стараюсь радоваться тому, что он был. Что мы провели вместе ту чудесную осень. Он улыбался во сне, когда я качала его в коляске, под падающими листьями клёна…
Спустя четыре года Эльвина сидела на широком диване, перелистывая страницы книги. За окном падали листья того самого парка, воздух был терпким и прохладным. За эти годы они с Артуром прошли через многое, едва не дойдя до развода. Скандалы, взаимные обвинения, битьё посуды… Потом слёзы, объятия и раскаяние. А спустя пару лет, наконец, они достали фотоальбом Лёни и листали его вместе, вспоминая каждую секунду его короткой жизни.
— Дорогая, мы дома!
Артур аккуратно доставал из коляски маленькую Сонечку. Она ещё спала после прогулки, на прохладном воздухе она всегда крепко засыпала.
— Как погуляли? — Эльвина подошла ближе и взяла дочку на руки.
— Отлично, погода великолепная. Ты как, отдохнула немного? Пойду сделаю чай.
Эльвина заглянула в одеялко, где под ажурной простынкой мирно сопел маленький носик.
(с) Екатерина Русина
Авторские права защищены издательством Ридеро.
