Лучший друг мертвецов

 Этот город маленький. Сорок минут в поперечнике, от «слободы» до «пивзавода». Такие точные топографические данные были получены в первый раз, когда я в «слободе» напился водки до антигравитации и решил хоть как-то приземлить себя пивом, чтобы больше не парить над землей легким облачком этаноловых паров. Посередине – городской парк. В центре парка сгорела церковь. Давно. Стоит без куполов. На стенах мокрая зелень из плесени и грибка. Рядом Тир и танцевальная площадка.

Весь город словно швейной иглой проткнут улицей Ленина. «Слобода» - крайняя точка города, дальше граница с Монголией и город Алтанбулаг. В детстве я любил залезть на сопку и смотреть в сторону этого города. Тот иногда проглядывал сквозь облако песка и пыли монгольской пустыни. Я представлял живущих там монголов. Свободных, неистовых кочевников, где каждый Чингисхан. Ну, или Мамай на худой конец. Но в девяностые увидел их на городском рынке. Продают китайские пуховики и не одного Чингисхана среди монголов не оказалось.

На другом конце города пивоваренный завод, который почил вместе с советским союзом, но успел после себя оставить название района и маленький ларек с красным по желтому баннером – «пиво». После пивзавода много леса. Очень много леса.

В этом городе до сих пор хоронят миром. Открывают ворота во двор дома. Рядом с воротами ставят крышку от гроба. Приезжает натуральный грузовик. Борта откидывают. Застилают кузов коврами. Ставят стулья. На них гроб с покойником. По бокам скамейки с родственниками. Грузовик едет очень медленно. Процессия движется пешком через весь город к кладбищу. Впереди грузовика все кто знал покойника. С венками. Кто-то несет портрет. Сзади оркестр. Ну, как оркестр. Пара мятых труб, большой круглый барабан. Играют похоронный марш.

Если у вас в семье часто умирают и вы живете в этом городе, тогда вы, знаете Володю. Володя сошел с ума в двадцать пять лет. Из-за того, что умерла Зина. Они с Зиной любили друг друга с детства. Жили в одной деревне. Дома напротив. Всегда вместе. Володя статный и кудрявый, как каракулевая шапка. Работал в лесничестве. Зина работать не могла. Эпилепсия:

- Падучая она у меня, - говорил о Зине Володя и старался не оставлять ее одну.

Однажды она упала в припадке, ударилась головой и умерла. Володя потерялся. Найти его можно было на кладбище. Там он прожил с марта до ноября. Пока совсем не подморозило. Питался тем, что оставляют родственники на могилах, спал в оградке у Зины. Вместо подушки могильный холмик, телогрейка под себя, овчинный тулуп сверху. Вытащить Володю с кладбища оказалось невозможно. Он с удовольствием принимал водку и еду. Но грозился зарезать, если кто-то пытался его забрать с кладбища. У милиции получилось один раз. Отвезли в больницу, но Володя покусал врача и снова убежал на кладбище. Милиция решила, что: «Да и хуй с ним».

Когда я в первый раз увидел Володю, прошло уже много лет после Зины. Все, что произошло с Володей, я узнал от бабушки, потому что его кладбище и Зина были до моего рождения. Земное притяжение лишило Володю статности и скрючило наподобие вопросительного знака. Как и раньше кудрявый. Правда, кудри стали грязно-свинцового цвета. Зимой и летом в валенках и старой, драной телогрейке. Очень громко говорит. Постоянно смеется и как-то странно заикается. Не к-к-к-к-к, а ыыыуууууу на гласных.

Детьми мы над смеялись. Стреляли в него из рогатки. Он смешно бегал за нами и кричал: «ыыыуууу – убьююыыуу, сыыыы-уууки». Но мы знали, что он пробежит за нами не больше десяти секунд. Потом встанет. Возьмется за голову и забудет куда бежал.

На самом деле, мы боялись Володи. Из-за мертвецов и собак. Его так звали в городе – лучший друг мертвецов и собак. Собак не так давно стали уничтожать в городах, да и то исключительно в центральных. В маленьких и умирающих, собаки по-прежнему составляют тридцать процентов населения. Еще тридцать кошки и воробьи. Все бродячие собаки города любили Володю. Когда он бродил в поисках бутылок, за ним всегда следовала приличная стая бродячих псов. Всех мастей. Некоторые очень похожи на Володю – скрюченные и кудрявые. Собаки всегда следовали за ним. Может от того, что он умел разговаривать на их языке из-за этого своего – ыыыууу.

Раньше, в маленьких городах была жуткая традиция – фотографировать похороны. Страшнейшее из искусств. Фотографировали процессию, гроб, покойника, могилу. В том городе на многих фотографиях был Володя. Вот он вместе с родственниками опускает на веревках гроб. Вот он на поминках. Вот он несет вместо венка лохматую еловую лапу. На похороны Володя ходил с такой же аккуратностью, как в Москве ходят на работу в офис. На все похороны. Всех людей в городе. Если вы встретили на улице Володю, за которым повизгивает и машет куцыми хвостами свора бродячих собак – значит, кто-то умер.

Прогонять, как известно, с похорон и поминок нельзя. Любой человек может зайти и помянуть. Вот Володя и ходил. Каждый день был сыт и пьян. Если бы он так же песещал мероприятия по случаю рождения – очень скоро умер бы от голода. Умирать в нашей стране – традиция, а рождаться – не очень популярное хобби. Поэтому за Володю можно было не беспокоиться. Он питался на поминках, забирал объедки для своих собак, но помогал родственникам покойника. Там где родственников оказывалось мало, Володя оказывался настоящим спасителем. Погрузить из морга. Опустить в могилу. Землей присыпать.

Я стал взрослым. Володя постарел. Сумасшествия в нем осталось мало, а глаза стали такими, что в них не хочется смотреть. От постоянного вида смерти в них стало слишком много жизни. Смотреть в такие глаза невыносимо, особенно, когда знаешь, откуда взялась эта глубина.
Володя знал все ключевые даты: девять дней, сорок дней, полгода, год. Он помнил все похороны и каждого покойника. Часто, родственники злились на него. За то, что приходит. Ест руками, пьет ведрами, говорить нормально не может, только – ыыыыуууу.

А потом Володя умер.

Упал на улице и умер. Первый же прохожий узнал Володю и остановил на дороге машину.

- Володя умер, - сказал прохожий водителю.
- Как это умер? – удивился водитель и сразу понял, о каком Володе речь.
Водитель выскочил из машины, погрузил Володю и отвез в морг. В морг не хотели брать.
- Мне их уже класть некуда, - разозлился на водителя дежурный врач.
- Это Володя, - спокойно сказал водитель.

Володю пустили в морг. Скоро к моргу стали приходить люди и собаки. Начальник местной милиции купил Володе дорогущий гроб. Самый дорогой из всех, что были. Начальник кладбища выделил под могилу лучшее место. На холмике:

- Для себя берег, - признался кладбищенский начальник.

Директор дома культуры отправил на похороны полноценный оркестр, из воинской части приехал грузовик.

Эта были самые шикарные похороны в истории города. Процессия тянулась через всю улицу Ленина. Чуть ли не от пивзавода до слободы. Замыкали шествие бродячие собаки. Город плакал, а Володя лежал в гробу, и казалось - улыбается. Хоронить на холмике не стали. Закопали рядом с Зиной.

Ночью на кладбище выли собаки, а перепуганный кладбищенский сторож уверял на утро, что слышал смех и длинное «ыыыыыыыууууууу».

Не поверили. Не стал бы шуметь на кладбище лучший друг мертвецов.