istfak

5 лет назад

Вечный лекарь (из цикла "История спецслужб"). Часть IV. ГЛАВА 1

1899 год. Лондон. Департамент разведки Министерства иностранных дел Англии.

Хамильтон закрыл папку из коричневой тисненой кожи и отодвинул вправо. Затем снял пенсне и, стиснув переносицу указательным и большим пальцами, откинулся на спинку кресла. Посидев с закрытыми глазами несколько минут, позвонил секретарше и приказал вызвать ведущего сотрудника по российско-азиатскому направлению Джорджа Бартона.

— Сию минуту, сэр! — послышался голос в трубке.

Но через несколько минут в дверях появилась секретарша и доложила:

— Мистер Бартон находится в архивной комнате, сэр. Вызвать его?

— Мне надо повторить свое приказание, Маргарет?!

— Но простите, сэр. Вы же знаете, что это займет довольно длительное время. Вы сами установили правило «не покидать архивную комнату, пока каждый полученный документ не будет сдан архивариусу после тщательной проверки им».

— Не нужно мне напоминать мои же правила, Маргарет. Исполняйте приказ. Немедленно вызвать ко мне Бартона.

— Слушаюсь, сэр!

Джордж прибыл в кабинет начальника через двадцать минут с неизменной тростью в руках. Легка хромота стала теперь его постоянной спутницей после поездки в Афганистан, как результат неудачного лечения травмы, вернее, результат несоблюдения предписаний киргизской бабушки Адинай. На службу в департамент Бартон ходил исключительно в военной форме. Во-первых, того требовал этикет и требование устава; во-вторых, Джорджу было лестно, что он в таком молодом возрасте уже капитан. Получается, что он уже догнал покойного отца в звании.

— Чем вы занимались в архиве? — спросил Хамильтон.

— Понимаете, сэр, мне не дает покоя запрос с полицейского управления о некоем Абдалла Хане, прибывшего в Лондон с моим отцом в семьдесят восьмом году из Британской Индии. Я тогда еще был совсем маленький и не помню его. Потом мой отец получил назначение в Триест и мы, практически до его смерти, прожили там.

— И что было в этом запросе и откуда вы его обнаружили?

— Запрос я обнаружил случайно, когда возникла необходимость посмотреть в архиве отчеты отца за тот год. Меня сразу насторожило имя Абдалла. Хотя это может только случайное совпадение с именем моего помощника. В запросе речь шла об очень богатом человеке — наставнике сына индийского князя. А мистер Мицкевич, как известно, был рабом до того, как я его обнаружил в Каире. Но смущает совпадение года исчезновения Абдалла Хана и появление моего Абдаллы в Египте. С другой стороны, надо быть полным идиотом, чтобы променять судьбу богатого попечителя на судьбу бесправного раба.

— Так что было в полицейском запросе? — спросил теряя терпение Хамильтон.

— Это скорее предупреждение, чем запрос, сэр. Там говорится, что некто Абдалла Хан проявляет интерес к работам профессора Лоуджа. Полиция не стала бы обращать внимания на это, ну мало ли поклонников у ученого человека, но им в руки попался один из учеников профессора во время уличных беспорядков, который заявил, что работы Лоуджа засекречены и подробности этого хочет узнать Абдалла Хан. Тот даже вручил студенту некоторое количество денег в качестве аванса. Но желая спасти себя от тюрьмы юноша выдал своего благодетеля. За Абдалла Ханом была установлена слежка. В последний раз его видели в порту Ливерпуля, когда он провожал своего племянника Мустафу, отплывающего в Америку. Потом его следы затерялись, хотя он был довольно светским человеком — многие богатые люди Лондона принимали его в своих домах, был завсегдатаем балов и заядлым театралом.

— Может уехал в Америку вместе с племянником?

— Во всяком случае, в списке пассажиров того парохода его не было.

Хамильтон встал и начал прохаживаться по кабинету. Затем остановился у окна и, заложив руки за спину, стал смотреть на двор. На улице воробьи слетелись на обнаруженный кусочек хлеба, а серая кошка, прижав тело к земле медленно надвигалась в направлении стайки. При этом кончик её хвоста, вытянутого во всю длину, мелко вздрагивал он нетерпения. Еще мгновение и на беспечных птиц совершится бросок домашнего охотника.

— Сэр, а вы почему хотели меня видеть? — Джордж прервал молчание, отрывая Хамильтона от созерцания сцены с неминуемым трагическим финалом.

Начальник департамента разведки нехотя повернулся к подчиненному, при этом Бартон успел заметить у него хищническое выражение лица. Хамильтон был явно увлечен тем, что наблюдал секунду назад. Он вернулся к столу, взял в руки папку из тисненой кожи и, словно вспомнив что-то, стремительно вернулся к окну. Ни стайки, ни серой кошки уже не было — только легкий ветерок трепал остатки перьев одной из жертв. Хамильтон удовлетворенно хмыкнул и, наконец, открыв папку и нацепив пенсне, стал читать:

— Из источников заслуживающих доверия стало известно, что в департаменте разведки министерства иностранных дел работает агент русских по кличке «Инфант». Цензорами было перехвачено письмо, отправленное из нейтральной страны. Письмо было написано невидимыми чернилами на немецком языке на полях швейцарской газеты «Le Matin». Наши специалисты отдела К-40 расшифровали текст.

— Что было в тексте, сэр? — спросил Бартон нетерпеливо.

Хамильтон укоризненно посмотрел на подчиненного поверх пенсне и, снова взглянув в открытую папку, продолжил:

— «Инфанту от С. Схему получили. Заинтересованы. Настоятельно просим активизировать работу с проф. Л.: требуется выяснить состав материала в приборе. О результатах сообщить А. Гонорар получите через него».

— Ясно, — сказал Бартон. — Скорее всего, речь идет о профессоре Лоудже и его беспроводном телеграфе. Но от чего вы решили, что агент русских служит в нашем ведомстве?

— Письмо было перехвачено цензорами Скотланд Ярда. Оно было адресовано сестре нашего сотрудника Чарльза Честера. Как известно вся корреспонденция работников нашего ведомства проходит цензуру. В данном случае цензор перестраховался, увидев знакомую фамилию. В пакете он обнаружил только указанную газету. Это навело его на мысль проверить на тайнопись. В результате шифрованная запись попала к нашим специалистам.

— А откуда было отправлено письмо, сэр?

— Из Лозанны. Нашим агентам в Швейцарии было поручено проверить адрес отправителя. Оказалось, что там проживает некая Мари Штамм —вдова сотрудника русского посольства в Лондоне. Она в свое время, когда жила в Лондоне, была замечена в нежелательных связях с высокопоставленными лицами Англии. Видимо Чарльз Честер тоже попал под ее влияние и продолжает поддерживать контакт.

— А где сейчас Честер?

Хамильтон с шумом захлопнул папку и бросил ее на рабочий стол. Затем аккуратно снял пенсне и сел на свое место.

— Чарльз Честер второй день не является на службу. Если брать выходной день, то получается, что третий день мы его не наблюдаем. В квартире, где он проживал, провели обыск, но ничего подозрительного не обнаружили. Разве что куча бумажного пепла в камине. Он был аккуратист, этот Чарльз Честер.

— Почему был?

— Ну для нас он был. По всей вероятности, лет пять работал на русскую разведку. Министр в бешенстве. Требует найти его. Мы попросили помощи у Скотланд Ярда, но пока результата нет. Но пока идут поиски Честера, необходимо поработать с шифровкой и обеспечить защиту работ профессора Лоуджа. В шифровке указывается некто А. Через него идут финансовые ресурсы русских. Надо выяснить кто он, не ожидая признания предателя. Необходимо проанализировать все связи Честера: где бывал, с кем встречался, как часто это происходило, какие крупные покупки совершал, когда совершал и есть ли связь этих покупок со встречей с его знакомыми. Найдите мне этого А., во что бы это ни стало, Джордж!

Когда Бартон вернулся к себе в отдел, в кабинете его ожидал Ян Мицкевич. Это был уже не тот Абдалла — грязный, бородатый, неухоженный раб, который сопровождал Джорджа в Азии. Теперь перед Бартоном стоял знающий себе цену средней руки чиновник: тщательно выбритый, аккуратно одетый в добротный сюртук с белоснежной сорочкой, в чистой и начищенной до блеска обуви. Прежние лондонские знакомые вряд ли признали бы в нем того богатого денди Абдаллу Хана. Впрочем, Мицкевич теперь крутился совсем ином кругу.

После того, как Ян практически на себе вытащил больного Бартона из Алайской долины, англичанин стал испытывать к нему что-то вроде дружеских чувств. Но несмотря на то, что место службы определяло отношение, требующее сомнение даже в самом себе, Джордж доверял Мицкевичу.

В тот день, когда вернулся с перевала Талдык, Ян обнаружил англичанина в постели без сознания. Бабушка Адинай была рядом.

— Говорила я ему, что нельзя вставать. Так нет же, залез на коня и решил ехать за тобой. Ладно не успел далеко уехать… Сын Ахмада, альхамдулилляху, привез обратно на своей арбе. Вот с тех пор лежит. Но ничего скоро приступ пройдет, жар спадет. Я ему дала настой на козьем молоке.

— Чоң рахмат, апа!(75)

— Иншааллах, выздоровеет скоро!(76)

Еще три дня метался Бартон в горячечном бреду, пока, наконец, не пришел в себя. Когда очнулся, увидел рядом с собой Мицкевича, который дремал блокнотом в руке. В блокноте Ян вел записи, зарисовки с места строительства дороги на перевале. Они с подполковником Громбашевичем, в последнюю ночь Мицкевича в Талдыке, внесли существенные изменения в записи, чтобы ввести в заблуждение англичан. По его данным получалось, что русские только приступили к прокладке дороги, хотя, на самом деле, уже заканчивали строительство. Кроме того в записях была описана ситуация с взрывом склада динамита. Здесь не стали ничего придумывать, а лишь добавили, что взрыв нанес существенный урон и затормозил работы еще на несколько месяцев.

— Абдалла! — позвал Бартон слабым голосом. — Ты вернулся?!

— Да, мистер Бартон. Три дня как здесь…

— Очень рад, что ты вернулся, Абдалла. А я вот все лежу — немощный.

— Ничего, мистер Бартон, бабушка Адинай быстро поставит вас на ноги. Вы, главное, слушайтесь её. А то видите, как получилось.

— Надо срочно возвращаться в Англию, Абдалла! Нельзя терять ни дня. Иначе я опоздаю на собственное бракосочетание.

— Вы еще слабы, мистер Бартон. Вряд ли сможете выдержать дорогу.

— Нет, Абдалла, ты не понимаешь. Решается моя судьба. Я прошу тебя, придумай что-нибудь!

— Хорошо, мистер Бартон. Вы пока отдыхайте, набирайтесь сил, тогда посмотрим.
Когда Джороджу стало лучше, Мицкевич вкратце рассказал о том, чем завершилась поездка к русским. Не преминул описать и «геройскую» гибель Кирпал Сингха. Джордж был доволен работой Абдаллы. Жалел только утерю перстня со львиной головой. На самом деле перстень остался в качестве трофея у подполковника Громбашевича.

— Это была память об отце, — сказал он. — А Кирпал Сингх нашел то, что искал. Мне его не жаль. А то пришлось бы тащить его с собой в Англию.

Потом пришла бабушка Адинай и опять поила своей настойкой на козьем молоке. Приказала пить ее три дня подряд. И в самом деле, на третий день Бартону стало настолько лучше, что он смог уже вставать без посторонней помощи; отек на ноге спал, появилась легкость в теле; опять начал говорить про поездку домой.

Наконец, на четвертый день, изготовив на хозяйской арбе ложе для больного Бартона, выехали из села в направлении Гиссарской долины. Предполагалось, что маршрут их будет пролегать не через Кабул, а через кишлак Дюшамбе-Бозор с выходом к городу Термез на Амударье и далее уйти южнее на Герат — один центров караванной торговли на Великом шелковом пути. Затем на их пути будет персидский город Эсфахан, потом Багдад и Дамаск. А там уже рукой подать до египетского Порт-Саида, где они сядут на пароход, чтобы уйти морем до родины Бартона.

Мул, запряженный в арбу оказался спокойным и послушным — он стоил тех денег, что заплатил за него Джордж. Первая часть пути — до кишлака Дюшамбе-Бозор прошел довольно удачно: погода была благоприятной, больной чувствовал себя относительно спокойно. Накупив в кишлаке необходимые припасы и дав отдохнуть лошадям и мулам, путешественники двинулись дальше. По мере приближения к Амударье погода стала портиться, пошел трёхдневный моросящий дождь, который совсем измучил не имеющего возможности двигаться Бартона. Более того, из-за влажности стала снова нагнаиваться рана на ноге. К счастью, бабушка Адинай снабдила путников необходимыми средствами для поддержания больного: мазью для раны и травами для приготовления отвара. Через три дня снова выглянуло солнце — стало ехать веселее. Вот только переправа через реку закончилась катастрофой.

Все произошло неожиданно. Мицкевич шел по броду впереди, держа мула за узду, а его лошадь, в свою очередь, была привязана к арбе, в которой сидел Бартон. В реку зашли в том месте, где следами животных и повозок были обозначена полоса входа и выхода из воды. Уровень воды первоначально не достигал даже до уровня оси колеса арбы. Но вдруг какое-то препятствие под водой застопорило ход — мул остановился. «Чох! Чох!» — подгонял мула Мицкевич, но тот ни в какую. Пришлось применить плетку — животное, потоптавшись на месте, рванула… да так, что оторвалось колесо, мула понесло, а Бартон вывалился в воду. Туда же ушли почти все припасы, а самое обидное то, что утонул узелок с травами и мазями. К счастью, выбравшись на берег, мул остановился и стал водить ушами, словно извиняясь за содеянное, но скорее всего от испуга. Мицкевич бросился спасать барахтающегося в воде Джорджа, его уже унесло течением порядочно, но держался молодцом — не ударился в панику, правда нахлебался воды. Общими усилиями выбрались на берег, а вернее сказать, что Ян на себе вытащил англичанина из воды.

— Спасибо, Абдалла!

— Скорее раздевайтесь, мистер Бартон. Вода холодная. Сейчас разожжём костер и будем сушиться.

Одежду с грехом пополам просушили, но оставалась главная проблема — это утеря одного колеса арбы. Сколько бы не искал Ян на месте брода, так и не нашел, видимо, унесло течением. Повозка стала бесполезной без второго колеса — пришлось дальше ехать верхом до очередного кишлака, где и приобрели новую арбу. Как ни странно после этого происшествия состояние больного не ухудшилось, а наоборот пошел на поправку. Видимо стресс испытанный на переправе подстегнул молодой организм.

Потихоньку дорога нашла свой ритм и они за месяц добрались до цели. За все время пути до Порт-Саида, Ян не услышал от Бартона ни слова жалобы на состояние здоровья. Более того, в конце пути он уже мог себе позволить разминаться, следуя за арбой пешком.

Капитан Джордж Бартон плотно закрыл двери кабинета, молча прошел к столу, постукивая по полу тростью.

— Мистер Мицкевич, — сказал он. — У меня есть к вам разговор. Сугубо секретный. То о чем мы будем говорить, не должна знать ни одна-единая душа.

После того, как Ян был принят на службу в департамент разведки, англичанин обращался к нему исключительно «мистер Мицкевич». В этом он тоже сдержал слово данное Абдалле в день прибытия в английский порт. Обещаний было два: первое — это рекомендация в одну из секретнейших служб Англии, а второе, собственно, возврат Абдаллы к настоящему имени — Ян Мицкевич. Первое слово предложил сам Бартон, а второе попросил Ян:

— Прошу вас впредь не называть меня Абдалла. Помните, вы обещали справить мне документы на имя Ян Мицкевич?!

— Конечно помню, Абд… мистер Мицкевич!

Действительно, не прошло и двух недель со дня прибытия в Лондон, как Мицкевич уже стал обладателем новенького паспорта, небольшого капитала и съемной квартиры на улице Чипсайд, что недалеко от главного рынка Лондона.

— Ни одна душа, слышите?! — повторил капитан.

— Я весь внимание, мистер Бартон!

— Не скрою, мистер Мицкевич, что у меня были подозрения относительно вашей личности.

— Вот как?! — Ян удивленно сдвинул брови.

— Да. Несколько лет назад здесь, в Лондоне, проживал некто Абдалла Хан.
Мицкевич насторожился.

— У меня были основания подозревать, что он и вы — одно и то же лицо.

— Простите, мистер Бартон, но позвольте спросить: какие подозрения?

— Абдалла Хан попал под наблюдение полицейского управления Лондона в связи с возможной утечкой засекреченной информации. Студент, которого он пытался завербовать, попался в руки Скотланд Ярда и выдал Абдаллу Хана. За последним началась слежка, но он каким-то чудом ускользнул и исчез с поля зрения полиции и подключившейся контрразведки. И вот, в это самое время, когда я с важной миссией направляюсь в Среднюю Азию, в Каире появляется раб по имени Абдалла, отлично изъясняющийся по-английски, знающий множество восточных языков. Идеальный помощник. Только по прибытию сюда стала складываться цепочка. Более того, я сегодня поработал в архиве в поисках информации на Абдаллу Хана.

Джордж замолчал, раскуривая сигару, выпустил густой дым, затем продолжил, смотря прямо в глаза Яна:

— Абдалла Хан был обладателем несметного богатства. Во всяком случае, был опекуном богатого племянника, которого он привез сюда из Индии. Кстати, не без помощи моего отца Ричарда Бартона они оказались в Англии. К сожалению, отца нет в живых, чтобы расспросить поподробнее об Абдалле Хане.

— Простите, мистер Бартон, но я так и не уловил связи с этим Абдаллой и мною…

— Радуйтесь, мистер Мицкевич, я тоже не нашел связи. Это было бы слишком сложно — перевоплотиться из богатого лондонского денди в раба. Ради чего? Скорее всего он уплыл в Америку к своему племяннику. Тем более, говорят, что он был выше ростом, бородат и слишком любил деньги. Не то что вы — каждый шиллинг считаете. Не отпирайтесь, мне про вас всё известно. Например, знаю, что вы открыли счет в Барклайс Банке. Я не осуждаю, наоборот, поощряю, что выданные мною средства не растранжирили, а сдали в рост.

— Это всё то, что вы хотели сообщить по секрету, мистер Бартон? — спросил Ян, успокаиваясь внутренне.

— Нет, это лишь показать, насколько я вам доверяю. А дело у нас вот какое…

75. Спасибо большое, бабушка! (кирг.)

76. Если будет на то воля Аллаха! (арабск.)

Продолжение следует

Начало