2. Умирать не так уж и плохо!
Всё началось в конце апреля и школы – так казалось Александру долгое время.
Не май-месяц, нет, - именно апрель - в его последней четверти - был всему виной. Именно тогда Майянов впервые поймал этот мир на неточности. До майских праздников нужно было сдать сочинение по любимому литературному произведению.
Саша выбрал «Театр» С.Моэма. Написав по памяти будоражащие слова главной героини Джулии Ламберт про паузу, Майянов решил проверить себя - полез в потрёпанный томик, быстро нашёл нужную страницу – и - обомлел. Смысл оставался тем же, но вот то, что Саша прочитал в книге, и то, что он написал в тетради, было абсолютно разным. Как же так? – Майянов твёрдо был уверен, что ещё неделю назад слова были именно такими, как он их вспомнил.
Сочинения всегда были мукой. Впереди – почти летний отдых, локальные пожары на железнодорожной насыпи за домом. Сухая трава под горящим напалмом струй пластиковых «капельниц» вспыхивала порохом, освобождая чёрную мякоть земли для прорастающего сквозь все преграды прошлой осени и прошедшей зимы травня. Одиннадцатый класс заканчивался. Мучения с экзаменами, выпускным и поступлением ещё предстояли. Май предчувствовался мать-и-мачехой за покосившимся забором, прущей дрожжевой зеленью в дворовой клумбе. Писать сочинение не хотелось совершенно. А тут вдруг ещё и мир стал бессовестно обманывать Сашу…
– Александр, ради экономии времени, начинай не от сотворения мира и Исаака, рождённого Авраамом. – Майк, сощурившись, рассматривал бутылку с домашней наливкой на столе. – И, если ты думаешь, что этот вишнёвый продукт спиртового брожения сам прыгнет ко мне в руки, то ты меня явно переоцениваешь. Давай-ка я тезисно изложу все события, поразившие самый центр твоего трепетного сердечка? Ошибусь – поправляй, это важно. И, всё-таки, налей мне пьяной вишни, что-то я уставать начал. Да, можно в кружку, я переживу. Ага, знаю, что бокалов нет - до триггера с театром оперетты, алгоритмом-шампанским и Машей тебе ещё год жизни, плюс-минус месяц, не извиняйся.- Майк с некоторым удивлением кинул взгляд на дымящуюся кружевным маревом сигару. Казалось, пепел, не собирался подчиняться закону всемирного тяготения безо всякой иголки Уинстона Черчилля.
– Впервые ты понял, что мир тебя обманывает, намного раньше, ведь так? Лет, скажем, в пять? Я прав? Вспомни, детский сад, тётя Тома, утренник, на который не пришла твоя мама, якобы перепутанные слова детского стишка, который ты чётко заучил наизусть…- Майк лениво прищурил глаза, затянувшись сигарой. – Затем первый класс, негодующая учительница, исправившая «и» на «е» в названии «Премудрый пискарь». Салтыков-Щедрин, да? Только на этот раз, Александр, ты поступил умнее, зафиксировал «пискаря» в тетради для внеклассного чтения. С датой, указанием автора и выходных данных. Теперь это слово в русском языке, благодаря тебе, существует с двумя нормами написания. Да здравствует пискарь!
– Майк, я тебе никогда не рассказывал! Ни тебе, ни кому - даже мама не знала!– Майянова сотрясала противная дрожь, однако Саша чётко понимал, что подспудно он всё время ждал этого разговора. – Майк, ты с ума меня сводишь. Что за триггеры и бифуркации, при чём здесь индусская мифология, тримурти и вся эта чертовщина? Я вообще не понимаю, что происходит. Сначала - семинар, потом – ноутбук, теперь - ты. Майк – я ненормальный? Я схожу с ума? – злой крик Саши заставил Майка вскочить с кровати.
–Александр – ты нормальнее всех людей, вместе взятых, – лёгкая ладонь пёрышком скользнула по губам Майянова. – Тише, тише. Спокойно. - Майк, приобняв Сашу, сел, отложив сигару. Губы Майка, влажно, щекочущее дыша, почти интимно задвигались на полувыдохе:
– Саша, очень нужны доказательства. Если у тебя получилось в семь лет переписать пискаря, может получиться и сейчас. У нас очень мало времени, очень. Я сделаю всё, что смогу. Всё, и чуть сверху. Но ты должен мне поверить. Поверить истово…
Саша Майянов лишь слабо улыбнулся, бросив быстрый взгляд на Майка. Сигара сама собой потухла рядом с пузатой, чуть початой, бутылкой пьяной забродившей вишни.
Вдруг Майк опять замер. Глаза его закатились. Затем, издав протяжный стон, скорее даже вой, гость очнулся.
– Саш, извини! Будет немного больно. Или не немного. И странно. Но времени не осталось. Сядь сюда, и не двигайся, чтобы не происходило. Смотри мне в глаза!
– Майк, что происходит?
– Александр, сядь! Слишком долго что-то объяснять. Тебя нашли. Сейчас я либо заставлю тебя проснуться, либо ты умрёшь. Умрёшь, так и не познакомившись через год с чудесной девочкой Машей. С которой ты в первый раз попробуешь шампанское. В Театре Оперетты, в антракте на «Летучей мыши». Которой так понравится утром твой свитер, и она не захочет из него вылезать весь следующий день. Перестанешь быть, не успев через семь лет увидеть пустыни Египта, не нырнув на дно Красного моря с аквалангом, не раскурив кальян на лавочке, которую собственным задом согревал Мухаммед Али. Ты просто должен поверить мне.
Майянов в страхе смотрел на взвинченного Майка. От волнения у того прорезался американский акцент:
– Саниа, я рискуйю. Обещай мине, что ты прикроешь мене. После. Дай промиз, обещать.
– Я не понимаю, но да, я верю тебе, Майк. И обещаю.
Казалось, вздрогнуло всё общежитие, когда Майк вдруг заорал полную околесицу с каким-то старословянским протяжным акцентом:
– Плотью окованный, скрытый насущный дух непонятный, дух всемогущий! Именем Навны срываю вуали! Дух своенравный, к тебе я взываю! Ветер Востока, огни Этуалей, отзвуки Рока, разврат Сатурналий, отблески ликов на Водах забвенья - кармы обычное коловращенье.
В маленькой комнатке общежития творилось чёрти что. Саше почудилось, что дикому завыванью Майка вдруг стал вторить ветер, с силой распахнувший форточку. Вместе с ветром, опрокинувшим на столе бутылку с вишнёвой настойки, ворвались снежные комары, жалящие незащищённые руки и ноги. Сама собой вспыхнула недокуренная сигара и ветер, раздувая пламя, тут же подхватывал пепел, бросал его в воздух.
Саша повернул голову - из опрокинутой бутылки ровной струёй бежала вишнёвая жидкость. Бежала, не достигая пола, исчезая на лету.
Словно однокрылая птица, пытающаяся взлететь против ураганного ветра, бешено захлопал крышкой ноутбук. Занавеска хлопала, почти срываясь с верёвки, сквозь неё стали проступать контуры лиц.
Майк захрипел, запнувшись, затем резко схватил голову Саши и впился взглядом в зрачки Майянова.
– Михаэель, ты на пороге. Остановись! - Глухим, утробно-чужим голосом приказал Александр. Слова вырывались сами собой, Саша с ужасом понял, что говорит не он сам, а что-то глубинное, давно сокрытое в нём. - Остановись сейчас, потом будет поздно! Для всех будет поздно! Остановись, Сохраняющий!
– Запад захватит земли Востока! Ветры пустынь и горных отрогов Майя желает, но Навна лишь знает, кто для Тримурти Вивартой бывает. Да приподнимется Майи покров! Дух непослушный, Вселенский Собор силою той, что превыше тебя, здесь поднимает на время вуаль! Здесь и сейчас, и скорбя и любя, Навна зовёт, пробудись, Стихиаль!
Умирать было странно. Нелепо, немного больно и странно. Но не страшно. Саша Майянов в краткой вспышке предсмертного озарения вдруг понял, что чистилище - не так уж и плохо. Если из него можно сбежать.