Сверхпотребление российского дворянства в XVIII веке
Свой статус современная российская элита подтверждает в том числе сверхпотреблением. Это не уникальное явление: в XVIII веке точно также вело себя отечественное дворянство. Высшее сословие тратило огромные средства на приобретение импортных деликатесов, престижность которых превышала их потребительские свойства. Импорт только алкоголя тогда по сумме превышал экспорт текстиля и металла.
О том, какой угар потребления возник в дворянской среде России в середине XVIII века пишет историк Андрей Шипилов в журнале «Общественные науки и современность»,2007, №1, стр. 132-144. Ниже (с сокращениями) этот материал:«Желание российских дворян превратиться из служилых людей в благородное сословие, выделиться, оттолкнуться от мира подлого люда, проще и быстрее всего можно было реализовать в сфере потребительской культуры, выстроив себе дом с мезонином, надев кюлоты с чулками и заведя повара-иностранца.
Демонстрировать свое превосходство понятнее и приятнее всего с помощью престижного потребления, при котором престиж потребляющего растет прямо пропорционально тому, насколько редкие и, соответственно, дорогостоящие продукты он потребляет.
Если говорить о продуктах в прямом смысле этого слова, то таковыми могли стать только продукты импортные: состав столовых запасов, получаемых дворянами из своих имений, был вне зависимости от их знатности и чиновности довольно простым — зерно, мука, мясо, птица, яйца, мёд, грибы, ягоды, орехи и т.п. Натуральный оброк с крестьянского хозяйства и не мог быть иным — от мужика можно было потребовать раков и клюквы, но не апельсинов и устриц; однако положение обязывало, и дворяне тратили огромные средства на приобретение импортных деликатесов, престижность которых стала столь значительной, что порой превышала их потребительские свойства.
Всё возраставшая в течение XVIII века стоимость ввозимых в Россию продуктов, таких как сыр, сельдь, рис, сахар, виноградные вина, водка, ром, пиво, портер, кофе, чай, фрукты, пряности и т.д., каковые в основном являлись продуктами именно дворянского престижного потребления, исчислялись огромными цифрами.
Так, в 1749 году в Россию было ввезено из Европы этих товаров на сумму 1,3 млн. руб. (24,4% от общей стоимости ввоза), а в 1758-1760 годы среднегодовой ввоз этих товаров в стоимостном выражении равнялся уже 2,1 млн. руб. (28% всего импорта).В натуральном выражении объемы среднегодового импорта 1758-1761 годы были таковы: виноградное вино — 3,7 млн. л, водка и ром — 202 тыс. л, портер и пиво — 192 тыс. л, сахар — 960 тыс. кг, сыр — 82 тыс. кг, кофе — 137 тыс. кг, чай — 129 тыс. кг.
Если мы определим количество лиц, обладавших достаточными возможностями для более-менее регулярной покупки (и, соответственно, потребления) этих продуктов, в 150 тыс. человек (поместное дворянство, классное чиновничество, офицерский корпус, часть горожан), то на одного потенциального покупателя/потребителя в это время приходилось в год по 24,4 л импортного вина, 1,4 л водки, 1,2 л пива, 6,4 кг сахара, 0,6 кг сыра, 1 кг кофе, 0,8 кг чая.
Эти по сегодняшним меркам вполне рядовые продукты в рассматриваемую эпоху составляли основу престижного потребления: цены на импорт были таковы, что, например, для того, чтобы выпить чашку чая с сахаром, получающему подённую плату работнику пришлось бы трудиться полтора дня (2 г чая и 15 г сахара стоили в это время приблизительно 7 коп., а за день работы по плакатным расценкам платили 4 коп. зимой и 5 коп. летом; если же этот чай был с лимоном, то работать пришлось бы не менее двух дней — лимоны даже в Москве стоили по 3 коп. штука).
В силу высоких цен на импортные продукты экономика страны с каждым десятилетием всё больше становилась объектом дворянской эксплуатации: за первую половину XVIII века внешнеторговый оборот увеличился в 7 раз, но если на вывоз шла продукция, произведённая крестьянскими и, в меньшей степени, рабочими руками, то ввозили всё больше вещи, предназначенные для престижного потребления элиты. Так, в 1749 году через столичный порт было ввезено на 651 тыс. руб. сахара, фруктов, сыра, пряностей, кофе, чая и табака: это лишь на 17 тыс. руб. меньше той суммы, на которую было вывезено леса, пушнины и воска. Только вино, водка, ром и пиво составили 12,9% стоимости всего ввоза: импортного алкоголя было закуплено на чрезвычайно внушительную сумму в 644 тыс. руб. — это на 36 тыс. 477 руб. больше той суммы, на которую было вывезено в этом году таких российских товаров, как парусина, все виды полотна, канаты и верёвки, смола, поташ, свечи, мыло, икра, ворвань, щетина, медь, рыбий клей, рогожи, хлебное вино, рожь, мука, коровье масло, мед, патока.
Заморское вино стоило в два раза дороже отечественной водки, в двенадцать раз дороже мёда и в двадцать четыре раза дороже пива; это, безусловно, был продукт престижного потребления, причем следует отметить, что ввоз импортного алкоголя неуклонно возрастал. Так, в 1710 году было импортировано вина и других напитков на 74 тыс. руб. (6,0% общей стоимости ввоза), в 1724 году ввоз составил 141 тыс. руб. (8,9%), в 1749 году — 644 тыс. руб. (12,9%), в 1758-1760 годах среднегодовой ввоз спиртного составлял 946 тыс. руб. (12,9%).
Остановить этот рост было невозможно, любые меры оказывались бессильными. Так, после введения в 1755 году нового таможенного тарифа и отмены внутренних таможен в 1757 году пошлины на импортные вина фантастически выросли: например, шампанские вина по тарифу 1731 года облагались пошлиной по 5 руб. с бочки, а по тарифу 1757 году — внешней пошлиной в 24 руб., к чему прибавлялась внутренняя пошлина в 31 руб. 20 коп., то есть в 11 раз больше. Венгерские вина раньше облагались пошлиной в 2 руб. с бочки, а теперь внешней пошлиной в 7 руб. и внутренней в 9 руб. 10 коп., то есть 16 руб. 10 коп. — в 8 с лишним раз больше.И каков же был результат этих поистине драконовских нововведений?
Среднегодовой ввоз алкогольных напитков через столичный порт в 1751-1753 годы равнялся 454 тыс. руб. (12,2% ввоза), а в 1758-1760 годы вырос до 571 тыс. руб. (15,1%). (Подобные попытки делались и раньше, однако всегда кончались примерно одинаково: в XVII веке ввозные пошлины на импортные виноградные вина достигали 50%, однако как только собутыльники царя-реформатора распробовали венгерское и бургонское, размер пошлин был уменьшен до 6-12,5%; в 1724 году Петр I ввел протекционистский тариф, по которому пошлины на импорт достигали 75%, однако уже при Екатерине I Верховный тайный совет резко снизил импортные пошлины на вина, сыр, масло и галантерею.)
Так же обстояло дело и с другими заграничными деликатесами: импорт пищевых продуктов — предметов роскоши, составлявший в 1751-1753 годы 23,6% ввоза через столичный порт, в 1758-1760 годы вырос до 36,8%: росту потребления вина, сахара, кофе, импортных фруктов не мог помешать никакой тариф, причём процесс этот был чрезвычайно быстрым. При общем снижении суммы импорта с 3,7 млн. руб. в 1751-1753 годах до 3,3 млн. руб. в 1758-1760 годах (на 0,4 млн. руб. меньше), стоимость ввоза этих предметов престижного потребления возросла, соответственно, с 0,9 млн. руб. до 1,2 млн. руб. (на 0,3 млн. руб. больше).
Импорт спиртных напитков, кофе и плодов стоил значительно больше, чем давал вывоз железа (717 тыс. руб. и 648 тыс. руб., соответственно). А если взять ситуацию по внешней торговле страны в целом, то в 1758 году, сразу после введения драконовских пошлин на импортный алкоголь, только вина, водки, рома и пива было ввезено на сумму, превышающую стоимость всего экспортированного железа и парусины (946 тыс. руб. и 928 тыс. руб., соответственно).Трудно сказать, был ли английский портер вкуснее русского мёда, но сам факт, что благородное сословие тратило на приобретение привозного спиртного больше, чем давал весь вывоз текстиля и металла, свидетельствует о степени дворянского желания продемонстрировать свой статус даже в столь непритязательной сфере, как пьянство.
Конечно, одним «употреблением» дело не ограничивалось: с усвоением престижных новинок в виде готовых продуктов коррелировало внедрение новых кулинарных технологий, в частности приготовления блюд на огневой плите. В культуре питания высшего сословия произошли существенные сдвиги под воздействием таких факторов, как разрыв в кулинарной традиции двора и придворных, связанный с переносом столицы в Санкт-Петербург, увеличение количества иностранцев, переселявшихся в Россию, и боевые действия русской армии на территории Западной Европы, в ходе которых тысячи дворян-офицеров непосредственно знакомились с европейской кухней».