Интервью Игоря Агамирзяна для подкаста «Мои 90-е»

Всем привет!
Это подкаст «Мои 90-е» с Мариной Гурьевой. Сегодня в гостях Игорь Агамирзян, который начинал в в 80-х как инженер-разработчик программного обеспечения.В 90-е стал заниматься бизнесом, разработкой и продажей программных продуктов, сначала сотрудничая с Microsoft, а потом работая в Microsoft. А в 2000-е уже вошел как человек определяющий технологическое развитие России.

Всем привет!
Это подкаст «Мои 90-е» с Мариной Гурьевой. Сегодня в гостях Игорь Агамирзян, который начинал в в 80-х как инженер-разработчик программного обеспечения.В 90-е стал заниматься бизнесом, разработкой и продажей программных продуктов, сначала сотрудничая с Microsoft, а потом работая в Microsoft. А в 2000-е уже вошел как человек определяющий технологическое развитие России.

Конец-80-х: где Вы, чем вы занимаетесь и с каким настроением живете?
— Я после окончания университета работал в академии наук, сначала довольно долго, практически все 80-е, до 88-го года в институте теоретической астрономии, но занимался программированием. Я вообще по образованию программист-практик уже тогда начавший заниматься разработкой для сначала mainframe-ов, потом с середины 80-х для появившихся тогда персональных компьютеров. И в конце 80-х, в 89 м году перешел в институт, Ленинградский институт информатики и автоматизации, где занимались разработкой тогда советского суперкомпьютера, спецпроцессора для ЭВМ. И я в нем участвовал, работая над операционной системой вот этого массивного параллельного компьютера. Это было по крайней мере несколько одновременных проектов, и и я участвовал в одном из них.
Самое интересное, что оказалось, что архитектурно он больше всего был похож на то, что сейчас принято считать суперкомпьютером. Все практически суперкомпьютеры 80-ых годов, который в советском союзе делали — это были процессоры для ЕС ЭВМ, то есть большой универсальный компьютер, к которому присоединяется спецпроцессор, умеющий быстро производить вычисления. И вот то, что мы делали, базировалось на идеях достаточно давних машин динамической архитектуры, а по сути это было множество процессоров, соединённых через коммутацию пакетов,а не каналов, как было принято в то время, транспьютерных архитектурах и так как это собственно происходит во всех современных компьютерах. Масштабы были, конечно, совсем не те. Речь шла не о миллионах, не о десятках тысяч ядер, у нас было, насколько я помню, 27 процессорных модулей, каждый из которых содержал 3 процессора вычислительных, один коммуникационный. То есть это по нынешним масштабам совсем небольшая машина. Ну оно, в общем, работало.
В принципе, если бы это было доведено до серии, а она не дошла до серии, потому что просто прекратилось финансирование в 90-91-м году, и проект забросили фактически, но по сути, да была вполне конкурентоспособным, по крайней мере архитектурно. Многие последующие разработки, в том числе в Советском союзе, базировались на близких идеях, скажем проект «СКИФ», который в 2000-м уже велся, он тоже архитектурном был очень на это похож.

…

Центры научно-технического творчества молодежи — это были организации организации при комсомоле и, как правило, возглавлявшего всякими комсомольскими боссами. Мы конкретно работали с центром Астрон одним из первых в Питере, и делали разработки для советских аналогов IBM PC компьютеров, которые тогда разрабатывались. Нам нашим конкретным заказчикам был в основном курский завод ЭВМ, на котором организовывали производство IBM PC совместимого компьютера, который назывался
«Искра-1030», и мы, собственно, делали для этого компьютера в основном систему горячего тестирования. То есть когда на конвейере компьютер был собран, его надо было оттестировать на то, что он работоспособный. При этом этот тест не разовый, а он достаточно длительный. Машина должна стоять на протяжении нескольких часов, а может быть и суток, на разных температурных режимах и т.д.
Я к этому времени был уже кандидатом наук, работал старшим научным сотрудником, заведующим, заместителем заведующего лабораторией. И насколько я помню, зарплата в академическом институте было порядка 300 рублей. Это было выше чем у среднего инженера, но примерно столько же сколько у водителя городского автобуса. И мы на проектах зарабатывали десятки тысяч, то есть, правда, один проект не один месяц и не один человек, но на группу из четырех человек можно было за полгода заработать 50-60 тысяч рублей.

Вау! Ничего себе! Это же были огромные день по тем меркам.
— Да, конечно. То есть автомобиль, если я правильно помню, там самая дорогая «Волга» в это время стояла 15-16 тысяч.

И куда Вы потратили свои первые большие деньги?
— Ну, мои сотрудники там в основном покупали машины. Я сам купил дачу, но основная часть работы тогда она вся сгорела в инфляции 90-х.

То есть Вы не воспользовались ситуацией, как некоторые из тех успешных олигархов.
— Нет, не воспользовался, так как для меня лично это всегда было вторично. Мне интереснее была сама работа, я всегда считал что деньги это сопутствующий атрибут работе и эффективности, а не являющаяся первым важнейшим требованием, то есть жить ради денег я бы не стал.

…

Лично для меня 90-е начались довольно оригинальным образом. С первой в жизни поездки за границу и поездки при этом в Америку. Я когда был студентом, еще в 70-е годы, меня на старших курсах университета не пустили в туристическую поездку в Болгарию.

Почему?
— А потому что я не прошел парткомиссии, не знал как звали какого-то из секретарей коммунистической партии Болгарии. Мне не дали рекомендаций партийной на то, что я достоин того, чтобы поехать в страну-сателлит, как сейчас принято говорить. Я тогда дико разозлился и решил для себя что я никогда в жизни пытаться поехать не буду, кроме как поехать в командировку и сразу в США. И это как раз в 90-м году случилось, когда я получил приглашение на большую конференцию в штаты. Поехал. Это было в июне 90-го года. Провел там пару недель, но за это время завязал определенные контакты и потом, соответственно, во второй половине года уже не в командировку, а сам по собственной инициативе поехал. Порядка 3-х месяцев болтался по всей Америке. В это время была программа, такая совершенно замечательная «Панама». Если ты летел из-за границы из-за океана, то можно было купить проездную карточку на 3 или 6 месяцев. Оно стоило в общем вполне доступных денег, не дороже чем трансатлантический перелета и позволяла летать хоть по пять раз в день. В Америке, на самом деле, отношение к авиационному транспорту всерьез изменилось только после 9.11, но в 90-е годы это был как пригородный автобус. Приехал в аэропорт, посмотрел куда в ближайший рейс, купил билет, а если у тебя такая карточка, то ты ничего не покупаешь, встаешь на лист ожидания, они сажали на свободные места, в каждом, практически в любом рейсе оставалось несколько свободных мест. Я объездил всю Америку по восточному побережью, в центре, и на западном побережье, первый раз побывал в Калифорнии в Долине. Это было, конечно, очень сильное впечатление после Советского союза.

…

У меня многие мои друзья, и в том числе одноклассники, уехали в конце 70-х по эмигрантским программам. В начале 90-х и потом в следующих поездках мы много раз встречались и было понятно, что надо принимать решение, все равно все равно это навсегда, это изменение полного образа жизни. И я тогда к этому готов не был, в том числе и по семейным обстоятельствам, у меня как раз в начале 90-х, практически сразу после путча, скончался папа и осталась одна мама, уже весьма пожилая и болевшая в то время, я ее бросить не считал возможным, поэтому старался найти вариант такой, который мне позволил бы работать на передовой. И я в начале 90-х искал вариант, так сказать, оказаться в этом мировом процессе, но при этом оставшись в России, я тогда жил в Санкт-Петербурге.

…

В 91-м году летом, еще до смерти, организовал опять-таки одну из первых программистских компаний. И мы довольно быстро стали партнером Microsoft, а где то начиная с 93-го наша компания питерская стала партнером Microsoft по программам на российском рынке, но самое главное мы ухитрились получить очень кривым образом через левую руку, заказ на локализацию Microsoft Excel. И здесь, собственно, в середине 93-го по осень 94-го года мы занимались русским Excel, параллельно с этим команда в диалоге делала русский Microsoft Word. Осенью в сентябре 94-го года выпустили первый русский офис. Собственно, на самом деле, это очень интересный момент, потому что, я думаю, что никто себе не отдавал отчета, мы фактически в первом русском офисе и практически сразу за ним вышедший русской версии Windows for works groups Windows 3.11 для рабочих групп, практически была заложена вся современная русская компьютерная терминология.

…

Почему Microsoft?
— В какой-то мере стечение обстоятельств, но с другой стороны, как раз для меня то что Microsoft делал в эти годы чрезвычайно интересовало, потому что я начал работать еще с Windows 2.0 в Советское время, когда она только появилась. Потом как раз, когда я ездил в 90-м году в штаты, мне кто то подарил коробку только что вышедшей Windows 3.0. И, соответственно, начинали разработки уже под Windows в самом начале 90-х и был некоторый опыт понимания технологий, а самое главное что Microsoft открывал возможности, которые до этого были только на мощных мини компьютерах под Unix, открывал для совсем другого класса компьютеров. В общем, эта стратегия оказалась успешной. И мне лично было уже тогда понятно, что именно за этим, а не за дорогими рабочими станциями-компьютерами.

...

Еще кто-то из команды был здесь в России, кто работал вместе с вами?
— Самая сильная команда была в учебном центре академии наук в Москве и мы были знакомы хорошо еще с академических времен. Эта команда из которой, кстати говоря, вышли и Женя Веселов, Антон Чижов и Аркадий Барковский, которые в те годы абсолютными лидерами по российскому программированию, которые в разных форматах, но функционируют и существуют до сих пор.

…

Кто тогда занимался в России программированием?
— В московском университете первый курс по программированию был прочитал, по моему, в 53-м году. Факультет московского университета вычислительной математики и кибернетики был основан в 70-х, если я правильно помню. За период советской, по специальностям позволявшим работать программистами было подготовлено порядка миллиона человек, то есть это была далеко не самая массовая профессия, но она была одной из таких вполне общепринятых инженерных. Большая часть программистов, работавших в промышленности в советское время, они на новый технологический задел не перешли, и в реальности, наверно, все известные сегодня российские программисты и компании, они формировались скорее из тех, кто был в 80-е годы школьниками, как раз когда начали в школах учить информатику в середине 80-х годов.

Как? Начали в середине 80-х информатику преподавать?
— Конечно. Была такая советская программа под лозунгом «программирование — вторая грамотность». И как раз в 80-е детям в старших классах преподавали информатику, причем преподавали ее именно как программирование. С 84-го по 90-й год довольно много школьников получили весьма качественные программистские компетенции, но этот задел второй половины 80-х годов, дал, на самом деле, кадровую кадровую базу для всех тех компаний, которые в конце 90-х начале 00-х стали бурно развиваться.

…

Мы начинали то как программистская компания и предполагали работать разработку на заказ вести, но потом оказалось, что делалось это в тот момент, когда еще были вот эти вот заказчики, с которыми мы привыкли работать в кооперативе. Они очень быстро отвалились, просто потому что в государственных организациях, на заводах свободные средства исчезли, основной рост компании пошел на продажах программного обеспечения. Мы начинали с Lotus. Потом мы довольно быстро стали партнерами 1с. И потом мы стали, по моему, вторым что ли в России, Microsoft Solution Provider, получили соответствующую сертификацию и право на внедрение решений Microsoft корпоративно. Одним из основных клиентов, в начале, скажем так, во второй половине первой половины 90-х. В 93-94-ем году у нас одним из основных клиентов был Инкомбанка, в то время это был один из наиболее быстро развивающихся банков.

Microsoft рассматривал СНГ как один из основных рынков?
— Нет, конечно же нет, основной, но это уже может быть я немножко вперёд забегаю, но я очень хорошо помню, что где-то году 96-97-м по нашим, уже я в это время уже работал в Microsoft, был сотрудником, и по нашим глобальным сравнению оборотов вся Российская Федерация, а если точнее не Российская Федерация, а весь СНГ, объемы продаж для Microsoft был между Израилем и Финляндией. Но при этом корпорации были достаточно дальновидные люди, которые понимали, что будет рынок развиваться и в это инвестировали. Но вообще, офис Microsoft в России был в середине 90-х маленьким совсем, человек 20-25.

…

А фокус у этого офиса был на чем?
—На продажах. При этом сначала вообще, на самом деле, был основной наверное фокус на AEM, на поставки операционных систем для сборщиков, для производителей персональных компьютеров.

Почему Вы перешли в Microsoft?
— Я в Microsoft перешел не России, я несколько раз интервьюировался в разных офисах Microsoft, но по тем или иным причинам не проходил. Потом оказалось так, что меня пригласили, на самом деле в подразделение, работавшие на Middle ist и там самый сильный, наверно, офис Microsoft в это время был в Южной Африке Южная Африка была весьма технологически продвинутой страной в начале 90-х. Когда в 95-м, по моему, пришел к власти Нельсон Мандела и кончился апартеид, там, в общем, весь технологический бизнес грохнулся, и оттуда довольно много много людей поехали работать на Ближний Восток. Туда меня взяли как консультанта-специалиста по сетевым технологиям, я к этому времени уже научился делать сети. Потом через какое-то время получил сертификацию инженера Microsoft и меня взяли в консалтинг в Дубае. Но в реальности я работал по всему Гольфу: в Кувейте, как ни странно, в Израиле, в Египте, на Кипре, в Турции, то есть по всему этому региону. И это было 95-96-го года. А потом Microsoft принял решение в развитие своего офиса в Москве открыть подразделение по консалтингу, они сделали ресерч по внутренним ресурсам Microsoft.

В поисках русских?
— Да, и оказалось, что один из очень немногих, я не единственный был, но я был одним из 2-3 человек с русским языком и опытом работы в Microsoft консалтинг. И меня позвали в Москву.

…

С лета 96-го года я работал в Microsoft московском. Когда я пришел было, как я сказал, человек 20-25. Когда я уходил в 2007-ом году в офисе было под тысячу человек.
Первым главным клиентом был Сбер. Да, представьте Сбер уже тогда внедрял решения на платформе Microsoft. При этом, конечно, там бардак был редкостный, но в это время у Сбербанка было порядка ста разных операционных дней по всей стране. Но при этом они делали консолидированную систему на сикл сервере, которая позволяла собирать данные из всех подразделений Сбербанка по всей стране. Это был 96-й год. И первую очередь Лукойл и Юкос. Дальше нефтяные компании очень активно внедряли, начинали в это время внедрять. И там были большие долготекущие проекты, кстати говоря, насколько я помню, лидером в этой области был Сургут. Он первым начал Сургутнефтегаз. Был большой проект в Лукойле и так далее. Это уже тогда начиналось.

В 96-ом Вы здесь в Москве Microsoft начинает расти со всем российским рынком.
— Ну, например, одним из самых первых начали запускать, это продолжение, в конце, второй половины 90-х,а в самом начале 00, запускали программу Java, которую Microsoft обычно практиковал. мы довольно много с одной стороны в рамках тех правил, которые в корпорации были, с другой стороны у нас были очень расширенные партнерские программы Microsoft.
Microsoft, вообще, на самом деле, одна из тех компаний, которая полностью свой бизнес устраивала на партнерских программах сети. Есть каналы продаж продуктов, там всякие дистрибьюторы, реселлеров и так далее. Но есть каналы продаж технических решений — это Solution Provider, внедренцы, потому что сложное технологическое решение без профессионального внедренческого потенциала и опыта на самом деле невозможно реализовать в крупных корпоративных системах и в этом смысле Microsoft реально очень много в России инвестировал именно в развитие канала и партнерства сети. Скажем, сейчас можно сказать, как раз в 96-м, по моему, году мы сделали проект для IBS по их внутренней автоматизации, на базе которого потом и без развил целую практику по внедрению практик Microsoft.
К концу кризиса 98-го года у нас речь шла, наверное, тысячи, если не больше, партнерских организаций.

…

При этом надо сказать, что я получал ряд предложений от заказчиков с тем, чтобы перейти к ним и никогда всерьез даже не рассматривал. Вот как раз с Юкосом была в этом смысле смешная история, что мне предложили перейти, и ее гордо отказался скажу Microsoft на какой-то Юкос. Потом через какое-то время жалел, что отказался, а потом через какое-то время подумал, что хорошо что не.
Потом для Microsoft, конечно, было абсолютно обязательное требование свободного английского. В результате, у нас, кстати говоря, было довольно много на менеджеровских своих позициях dums с языковым образованием.

Точно, это же вообще девочки-лингвистики попадали на иногда лучшие позиции.
— Начиная с reception, но имели потенциал роста, а бизнесу все учились на лету. MBF тогда не было. По настоящему рост у Microsoft произошел после кризиса 98-го года, когда пошла в верх экономика. Но самое главное, что Microsoft оказалась одной из немногих компаний, принявшая осознанно стратегическое решение что, в этом кризисе 12, основной задачей являлось сохранение каналов вот этой партнерской сети. Большинство ту нишу стало резать бюджеты, сокращать персонал, полностью бросило партнеров и т.д. Microsoft строил целую программу поддержки партнерских компаний и благодаря этому, когда начался выход из кризиса, то оказалось в чем unit— Microsoft был готов был единственный готов к этому. Именно в силу того, что сохранились все каналы продаж, поставок, партнеров, квалифицированные люди, а там реально инвестировали вплоть до того что Microsoft оплачивал программы образовательные для сотрудников компаний-партнеров и т.д. Это было осознанное решение европейского Microsoft. Я помню совещание, когда приехал как раз основатель Microsoft в России. Мы все ему подробно рассказали. Это было, наверное, в конце августа или в первых числах сентября 98-го года и он подтвердил, что «We are connected». Хотя там спад продаж был совершенно безумный, но зато после выхода из кризиса, я думаю, что в конце во второй половине 99-го -2000, после которого просто совершенно феерически.

…
Я вообще-то как раз интернет технологиями начал заниматься еще до того как мы Microsoft пришел, у меня был первый веб сервер, который я сделал на Microsoft платформе. Там был инструментарий для этого уже во времена появления первой Windows MT. И соответственно, году 93-94-ом мы веб сервер делали, пробовали, а году с 95-го в интернет. У меня, кстати говоря, я вообще, думаю, один из старейших был адресов электронной почты по всей стране, потому что у меня первая электронная почта появилась в сентябре 90-го и сразу после того как Россия подключилась через университет Хельсинки к интернету. Я помню первый анекдот.ру, первые выпуски анекдот.ру в 95-го года. Я уже тогда читал. Уже во второй половине 90-х для Microsoft это был уже приоритет. Хотя до этого Microsoft была идея своего интернета, который назывался MSN. И MSN до сих пор существует как некое интернет-сайт, условно говоря. А вообще то MSN разворачивался Microsoft как свой проприетарный интернет и был доступ в MSN был включен в Windows 95. Я был бета тестером. Я очень хорошо помню, как я встречал Новый год 95-го года в MSN.

Там были такие же как Вы?
— Да, для всех бетатестеров по всему миру был открыт бесплатный доступ.
Мы очень рано перешли на интернет-технологии использования в своем бизнес процессе. Уже с конца 90-х многие вещи можно было получить только через интернет.

Например какие?
— Ну, например, была такая смешная история, что когда выходило Windows 2000, а это был 99-й год. В существовавшем на тот момент регулировании Российской Федерации была запрещена криптография больше чем 40 литра, поэтому русская версия Windows 2000 вышла с битным шифрованием, но при этом в интернете на сайте Microsoft лежал модуль апдейта до 128-ми.

Серьезно?

…

Что-то о чем Вы жалеете, то что не так случилось в 90-е?
— В 90-е я был от государства далек и воспринимал это как некую неизбежность, которую бизнесу не мешала, все равно существовать существует существует, но по большому счету, пока государство было слабым, технологический бизнес, по крайней мере, развивался эффективно. И задним числом, я понимаю, что в 90-е была допущена некоторая фундаментальная ошибка по тому, что не были доведены до конца реформы.

Реформы какие?
— Институциональные в первую очередь, то есть в результате мы получили то общество, в котором живем. Хотя с другой стороны опять таки не могу не признаться, что в начале 00-х я в общем скорее приветствовал новое руководство и пытался активно с ним пытался сотрудничать, я всегда считал, что именно в силу той партнерской модели, по которой Microsoft работал, тут, знаете, как была знаменитая фраза о том, что что хорошо для General Motors, а что хорошо для Америки, вот у меня было в те годы была полная уверенность, что то что хорошо для Microsoft хорошо для всего российского рынка.

…
Когда для Вас 90-е закончились? Когда Вы поняли - все, другая эпоха.
— Я думаю, что на Окинавской Хартии глобального информационного общества, в тот момент был некоторый очень существенный поворот в политике. Для меня лично Окинава и участие России в 8-ке просто уже очень много определило последующим, ведь я ж еще был представителем от Российской Федерации в Digital Opportunity Taskforce, потом несколько лет в ООН и Taskforce было ощущение, что Россия присоединяется к глобальному мейнстриму.

Это было приятно?
— Да, это было интересно и, на самом деле, когда международный опыт, который я в начале 00-х получил на протяжении уже нескольких лет, меня заставил гораздо лучше думать о родной стране.

Почему?
— Потому что на фоне остального большинства стран она выглядит лучше хорошо.

Если бы Вы одной фразой попытались охарактеризовали Ваши 90-е, то какие это годы для Вас?
— Наверное, они были в моей жизни наболее интересными и активными, знаете, ведь мнение о 90-х сильно многих людей расходится, для меня кажется, что, в первую очередь было время возможностей новых.

Спасибо, Игорь Рубенович, за рассказ, Excel и все что было сделано Вами для развития технологического бизнеса в России.

«Мои 90-е» — подкаст о первом десятилетии свободной и независимой России.
Каждую неделю Марина Гурьева беседует, а точнее, слушает истории людей, успевших пожить и поработать в это удивительное время.
Если вы хотите стать героем подкаста, смело пишите на my90spodcast@gmail.com

🎧 Слушайте подкаст и следите за анонсами 🎧
Apple Podcast — https://apple.co/2UfmEGJ
Яндекс.Музыка — https://music.yandex.ru/album/9959512/
YouTube — https://youtube.com/channel/UCBDP7Qp-jWYbxvAIZQPNfcA

Sound Cloud — https://soundcloud.com/my90s/
Telegram — https://t.me/my90s_podcast