Интервью Юрия Литвинова для нашего подкаста «Мои 90-е»

Всем привет! Это подкаст «Мои 90-е» с Мариной Гурьевой. Сегодня у нас в гостях Юрий Литвинов - человек, которого сформировала советская армия. Он ушел оттуда отслужив 11 лет, в 89 году начал с нуля на гражданке: был автослесарем, водителем, владельцем автомастерской, строителем, участвовал как вся страна в бартерных сделках и дружил с тольяттинскими бандитами, а в параллели помогал таким же как и он — вынужденным переселенцам из бывших союзных республик. Начинаем.

Конец 80-х. Кто ты и где ты? И чем ты занимаешься?

— Я в 16 лет поступил в военное училище в Ташкентское высшее.

А где ты жил на тот момент?

— В России-матушке.

А почему тогда Ташкентское?

— Потому что в моем свидетельстве о рождении есть папа. И он появился, когда мне было 16 лет и решил помочь мне стать военным. А он в то время жил в Ташкенте, и говорит ну туда. Я как в 78-м году поступил, всё я дальше был в строгих рамках воинских уставов. И как раз вышел я из этих рамок в 89-м году.

Это был осознанный выбор пойти служить?

— Осознанный. Как оказалось он был очень правильным.
А почему?

— Потому что, я считаю, что меня армия поставила на ноги, воспитала как мужчину. Я вообще считаю, что советское образование, в том числе военное, было самым лучшим. Я за время учебы объективно приобрел, причем я не шучу, 64 профессии серьезно. Из меня сделали мужчину.

Хорошо, а в военное училище, тебя готовили стать военным в каком направлении?

— Я общевойсковой офицер, то есть я командир, то есть я командовал людьми, в моем подчинении были сотни человек. Это называется пехота, но это только пехота. Я служил в танковом полку, в десантно штурмового батальона, я летал на вертолете, то есть это общие войсковые соединения, то есть допустим я в Германии служил, называлась мотострелковой рота отдельного танкового полка прикрытия морского побережья, причем это все серьезные круглосуточные службы. Я служил по настоящему с 6 утра до 4 утра.

**Ты поступил в армию в 16 лет, ты оттуда вышел спустя 11 лет, ты не знал никакой жизни кроме военной и ты принимаешь решение, 89-й год на дворе, уйти из советской армии. Что тебя побудило принять это решение. **

— Две причины. Первая — бесперспективность. То есть не было возможности расти выше и показывать себя и применять те знания, знания были очень хорошими.

Там не уходили с постов вышестоящих люди и ты не понимал как построить карьеру или?

— На посты, да, так же как и сейчас, назначались люди которые умели, как бы помягче сказать, понимаешь это же не боевые действия были.

А как ты избежал Афгана?

— Ну, во-первых, я его не избегал, потому что я же учился в Ташкенте, то есть когда начался Афган, мы курсантами как раз вытаскивали грузы-200. Нам нельзя было туда по возрасту, но мы как один написали заявление «просим нас направить в Афган». Мы стажировку проходили на границе с Афганом, то есть мы готовили солдатиков бедных для того чтобы туда их запускать. Потом после окончания училища и некоторых из нас сразу забрали. А я попал в Германию, потому что я закончил с отличием. Но, честно говоря, к уже к тому времени, когда я обзавелся семьей, и уже мозги-то включились, и все понимали, что это смертельно опасно. Поэтому уже особого рвения не было.

…

89-й год одна из причин прислуживаться тошно, а вторая?

— А потом я увидел, что большинство старших офицеров не отличаются особым умом и сообразительностью.

Где ты закончил службу?

— Порт Ванино. Изумительное место, изумительное. У меня там было очень много друзей осталось. Я был единственный офицер у которого была машина, я реально кайфовал. То есть я служил, у меня было время, я просто выезжал на такси, не для заработка, во мне проснулась тогда, видимо, какая-то коммуникативная способность. Там же порт, моряки. Я их просто возил. Заплатят-не заплатят — все равно.

Хорошо. Увольняешься, остаешься в Ванино?

— Я увольняюсь, просто увольняюсь. И ничего лучше не придумал, как я пошел автослесарем работать на автосервис. Мне 29 лет, взрослый мужик, ну реально уже взрослый, уже столько прошел. Я пошел и меня старые слесаря подняли на домкрате вверх, им нужно было варить дно, как сейчас помню, копейки. И они говорят, ты сверху давишь прутом, продавливаешь, а мы снизу провариваем. Меня туда забрали, «дави», я давлю, понимаешь что было дальше? «Сильнее, да и что ты еле давишь?» Я такой добросовестный. Потом спустя минут пятнадцать меня осенило, я выглядываю, они сидят курят и ржут. Я проработал слесарем, и в один прекрасный момент, я все-таки решил вернуться в Ташкент. Там была моя семья и первая дочка старшая. Я продал машину, на эти деньги, я пополам с матерью моей жены, купили корпоративную квартиру в Ташкенте. Жилье у меня было, слава богу, а работы не было. Я никому не был нужен, вообще никому, кроме, внимание, коммунистической партии советского союза.

…

Ко мне пришли домой по новому адресу и сказали «вы где? Вы же член кпсс. Давайте на учет вставайте». Может быть я сейчас жалею, что я не вернулся в партию, потому что, если бы я туда вернулся, я бы, наверное, поучаствовал в разделе всего имущества и прочего,но меня бог миловал, я не поучаствовал в этих разборках и, как потом оказалось, правильно, потому что все мои друзья и ровесники перессорились, переругались, перестрелялись из-за этого, многие даже погибли. Армию я послал и, внимание барабанная дробь, я иду работать в кооператив «Рога и копыта», который, тогда пошла мода металлические решетки и двери ставить, я пошел простым, у меня до сих пор во второй книжке написано, слесарь по изготовлению и установке металлических дверей. Нужны были деньги, ну, я пахал. У меня никогда не было отчаяния. В те годы — никогда.

Но это 90-е. Кем ты работаешь, устанавливаешь двери… Начинаются изменения...

— В 90-е годы, изменения еще не начались тогда. Я прошел мимо всех этих революций, о которых я еще тогда узнавал по телевизору, из газет, из радио, то есть все эти российские перипетии прошли мимо меня.

А что было в Ташкенте в тот момент?

— Да ничего не было. Тишина. После землетрясения там было 52% русского населения. И в те годы еще не началось, начались притеснения, их и не было явных притеснений. И это был, повторяю, спокойный советский, безопасный, интернациональный город, где процветала также как по всей стране разделение районов, там были таджик Махалля, еще какой-то, в каждом районе был свой, ну, назовем его, вор в законе. Для меня Ташкент того времени был очень ясен и понятен. Да, были бандиты как и везде, но когда ты с кем-то сталкивался на улице, неважно был какой-то конфликт, и ты говорил «я знаю Салима», а тот говорил что «я знаю», там, не знаю кого, «Анвара», о'кей, мы расходились, и на этом заканчивался конфликт. Если угнали машину, то все знали где ее искать. Уживались все ветви власти. В моей памяти не было стрельбы, не было драк, не было беспредела.

…

Я однажды познакомился, дай бог ему здоровья, может он еще живой, с Семеном Винокур. Он был моим соседом. Он меня пригласил уже в свой кооператив. Это была научно-производственная компания, которая занималась изготовлением запчастей. Она была при, как же он тогда назывался, сервисном центре жигулей, то есть это было тогда гиперхлебное место. Я после этого водителя, в научно-производственном, каким-то образом я вошел в круг, уже не помню, другого уровня людей. Тогда, как сейчас помню, создавалась ассоциация содействия предпринимателей. Тогда началось развитие малого бизнеса. Начались открытия малых предприятий и была создана ассоциация содействия предпринимательству «Зафар». Меня туда пригласили как номинального директора на должность директора предприятия. Малого предприятия, когда у них, те кто все кто это затевал, что-то не срослось, они сказали: «Ну, ладно, Юра, иди, вот тебе малое предприятие, иди». И вот тут «Остапа понесло».

…

То есть у тебя осталось предприятие?

— Осталось предприятие. Они сказали «нам это не надо». А я уже директор, у меня уже расчетный счет и ни копейки денег.

И что ты начал делать?

— Ой. У меня отец — судья международной категории по автомотоспорту и все это, все его друзья, они все находились на территории областной школы ДОСААФ. ДОСААФ — это серьезная структура, которая владела огромным количеством материального имущества людей. В общем, я познакомился с директором этой школы и областной, с замдиректором по экономике. Я взял в аренду там помещения, я взял бригаду, две бригады ребят, которые в этом помещении работали и мы закрутили автосервис. У меня впервые начали ремонтировать иномарки в Ташкенте. Я собрал воедино много мастеров, которые были старше меня в два раза, но это были такие гуру. Они творили чудеса. Я помню, как однажды нам привезли кадиллак, у него сломалась автоматическая коробка передач, тогда в России никто не знал что это такое. Ну в общем Лёня, он потом уехал по моему в Пензенскую область, он вместо коробки автомат вставил коробку от газ 51. Главное было ее включить, а потом он ехал этот кадиллак. После этого я расширился, снял еще аренду, я крутил там. бурную деятельность.

…

А в 93-м году, вообще как потом говорили по телевидению, ташкентскому, я однажды проснулся и решил организовать международное авторалли. Я тогда сдуру собрал спортсменов со всех близлежащей округи. Я сделал так, чтобы каждому спортсмену, кто туда приехал, дали призы. Я, как сейчас помню, мы открывали этот международные ралли на центральной площади Ташкента. Раньше там Ленин был, а потом поставили этот глобус, называлась площадь Шарика. Мне дали государственные деньги, внимание, и тогда я в первый раз узнал, что такое откат.

Да ладно!? А кто попросил?

— Никто не попросил. Мне недоплатили. Я такой наивный говорю: «Ребята, мне же надо бензин спортсменам», то есть мы оплачивали бензин, проживание, питание и так далее. И мне там один парень, кстати русский парень, ему сказал: «Юра, все, денег больше не будет». И тогда до меня дошло, что это просто оставили, чтобы где-то там наверху поделиться.

…

Это было сложное время, кстати, сложное время, там же, да, я вспомнил, жили по талонам, то есть зарплату, чтобы не ходил нал, как сейчас помню, 92-93-й, зарплату выдавали, выдавали деньги и к деньгам выдавали точно такое же количество бумажных таких купонов. И эти купоны тебе не продавали продукты в магазине, если ты к деньгам не прилагаешь купоны.

То есть надо было деньги и купоны?

— Деньги и купоны, да, не знаю, видимо, так боролись с какими-то криминальными деньгами. Но у меня эти купоны в пачками были, потому что…

**И на что ты тратил первые свои большие деньги? **

— Ни на что. Я никогда не копил, никогда не копил. Во-первых, тогда банков не было нормальных, некуда было их девать. Наличные были, они лежали в сейфе. Но я много денег потратил на авторалли, не задумываясь, реально, я ничего тогда не приобрел.

То есть не было желания пойти купить квартиру?

— Я не знаю, квартира была, одежда была, не было накопительства никакого. Я правда не знаю. То есть денег было достаточно. Меня коснулись все эти инвесторы, как они, «Инвест-Хопёр». Самый крутой газ какой-то там. У меня были эти бумаги, я на них заработал, представляешь, я заработал, на них много денег. Вот забыл как называется эта штука, «Гермес-союз». Вот у меня был «Гермес-союз». Друзья все эти напокупали. Однажды они направили меня в Москву, чтобы. И я поперся с этой пачкой гермес. Они сказали купи нам еще. А меня что-то тогда стукнуло. Я свои продал, а им купил. А через полгода все это рухнуло. Поэтому я выиграл, потому что я не увлекался.

А почему ты приобрел первоначально эти акции?

— Вот, видимо, куда я вкладывал деньги, вот. Ты меня спрашивала, где деньги, видимо, туда. Больше некуда было. По-моему туда.

…

Но наступил 95-й год…

— 94-й, когда первый удар по бизнесу был, такая весточка, когда русскоговорящего директора ДОСААФ школы сняли и пришел, кстати неплохой мужик пошел, подполковник, но таджик мы с ним дружили, ездили на свадьбу к его родственникам, все нормально. Но первая весточка пошла, ведь в Ташкенте и вообще во всех союзных республиках первыми секретарями, все равно шло от партии все, были националы, всеми вторым секретарем были русские семьи, и многие там остались, владели языком и так далее. Но создалась какая-то странная атмосфера. Она как-то росла совершенно, то есть не было никаких побоев, не дай бог там Баку. Начался отток людей, один уедет, второй, третий, то есть мы теряли такие хорошие кадры. Почему-то люди, русскоязычные, начали все стремиться уехать в Россию. И я уехал, собственно.

Куда?

— В Россию. У меня мама была жива тогда, я поехал к себе на Родину в Кировскую область.

Слободской?

— В Слободской я заехал, зарегистрировался там, потому что там была бабушка и единственная жилплощадь, где я мог зарегистрироваться в России. Я переехал как советский офицер в запасе, то есть у меня был статус вынужденного переселенца, но у меня были деньги.

...

33-летний, 34-летний. Я приезжаю, а мама оказывается все эти годы, пока меня не было с ней, она копила деньги и купила мне машину. Знакомлюсь с ребятами, которых сейчас помню с удовольствием вспоминаю, они живы здоровы. И начинаем какой-то бизнес. Я так понимаю, что тогда это был бизнес купи-продай. Но поскольку у меня везде остались связи. Из Узбекистана мы направляли цемент назад отправляли доски, из цемента здесь в России строили квартиры и дома, так закрутилось. Потом еще ко своему однокласснику я обратился, он был великий строитель. Он меня взял директором строительной фирмы. Я вдруг стал строителем на этой стройке. Я построил себе одну квартиру, вторую квартиру.

В Чепецке?

— Нет уже в Кирове, уже в областном центре. Тогда был огромный рост стоимости недвижимости просто.Можно было вложить деньги в квартиру и через полгода, не знаю, она стоила в два раза дороже. Это был огромный бум и я тут случайно оказался в стройке, в строительном бизнесе. Потом открыл свою строительную компанию.

…

И тогда, во «времена зачета», начались бартерные дела.

Что такое «времена зачета»?

— Денег в стране не было. В России денег в 95, 96, 97,98 их не было. Наличные деньги были огромный дефицит и люди, чтобы как-то жить, они обменивались товаром, то есть начался натуральный обмен. Например, моя компания выполняла строительные работы в «Волготрансгазе». А денег не было, с нами рассчитывали бетоном, бетонными плитами, и мы вынуждены были из этих бетонных блоков, которые нам выдавали, строить гаражи, продавать их, или, там, нам должны услуги, я, направляю на благоустройство какого-то многоэтажного дома технику, бордюры туда мои привозят и в нашей компании в расчет за это отдают квартиру в этом доме и мы ее реализуем и платим людям зарплату. Это были времена в которых могли крутиться не все. Но мне повезло. И параллельно с этим мои друзья занимались поставкой из Узбекистана всякие яблоки. Я помню нам привезли яблоки, в офисе, Татьяна, Слава, если вы меня услышите, не было столов и стульев, мы сидели на ящиках, ели яблоки. Три или четыре месяца яблоки у нас не пошли. Вслед за этим пригнали машину из Прибалтики тоже какой-то бартер пресс-формы селедки. Селедка тоже не пошла. Мы несколько месяцев ели селедку, рыбу, сидели на ящиках.

…

Люди предавали друг друга, причем за деньги. Основное предательство было меркантильное, не доверяли. Слушай, мы с одним человеком несколько, ну, не знаю,. два-три года, буквально ели из одной миски. Мы в командировках каких-то там в лесах, когда мы занимались лесом, и лесом я тоже занимался. Тот не кировчанин, который не занимался лесом. Мы с ним два года точно жили, пили, ели. И однажды я поехал в Тольятти и с нами там рассчитались бартером, и с нами рассчитались машинами. С нами всегда рассчитывались машинами, запчастями, дисками. И мои партнеры, которые были в Тольятти, звонят моему партнеру в Кирово-Чепецк и говорят: «Серега, на радость мы тут Юрию такую машину прикупили». Он спрашивает, сколько тебе — 40. На всю жизнь запомнил 40. На заводе выходили пустые машины. В Тольятти весь город был заточен на то, чтобы из этих машин делать классные. Музыку ставили, там какие-то тормоза, диски и так далее. Мои друзья тогда, мой покойный Серега, друг, он говорит: «Тебе нельзя на такой машине ездить, брат, давай». Он загнал на свой сервис и мне все сигнализацию, музыку, в общем, машина стала просто песня. И все это обошлось в 10 тогдашних тысяч.

Долларов?

— Рублей. Ты что?! Машина стоила 40 на десятку ее все упаковали. Я на этой машине счастливый, понимаешь, приезжаю к нему: «слушай, машину взял». До сих пор помню эту ужасную сцену. Он говорит сколько, а я не знал, что он звонил и не знал что ему сказали, что 50 обошлась. Угадай с одного раза что он подумал. Он подумал что я его обманул на десятку. Это было просто для меня смертельно. Вот это страшное недоверие меня просто убило. Я как сейчас помню, я взял факс, тогда они были большие, метнул в него, послал и ушел. Ушел из компании. Ушел просто, молча взял и ушел. Я не собирался обманывать. Это наши общие деньги, то есть я впервые за два года открыто купил себе новую машину.

…

А вот эта история с лесом и Тольятти. Что это за история?

— Шли бартерные дела. Денег не было. Брать их было, брать можно деньги было только у населения, а населения что продают? Или продукты, или какие-то предметы потребления. Поскольку это Тольятти, то продают запчасти и машины. Как их купить? У меня же денег тоже нет. Ну, у меня и у моих друзей, компаньонов. Мы затеваем сети бартерными сделками. Вся страна тогда работала, то есть берем, допустим, не знаю, где, не помню, берем вагон муки, этот вагон муки мы отправляем в колонию, которыми полна Кировская область. Это же Вятская губерния. Это же ссылки и колонии. Мы отправляем туда муку, чтобы заключенным пекли хлеб. У колонии тоже денег нет ,она с нами рассчитывается чем? Тем, что производят заключенные. Заключенные валят лес. Они валят лес, на пилораме его пилят на доски. Мы вместо муки берем доску и поставляем куда? В Тольятти. В Тольятти эту доску используют для создания ящиков, в которые грузят запчасти. Ящики колотят и запчасти отправляют. В Тольятти денег нет. Чем они с нами рассчитываются? Двумя способами: или машинами, тремя, или запчастями или зачетами. Зачетами каких-то своих предприятий-поставщиков. Мы приезжаем в тот город, который должен Тольятти. У нас есть зачет, к примеру 100 тысяч рублей, мы, говорю: «Слушайте, вы нам должны». Там сидят бандюганы и говорят: «Ну, кому мы должны — всем прощаем». И что ты делаешь? Ты говоришь: «Ребята, ну, а что можно сделать?» «Ну, можем с дисконтом тебе отдать». Тогда в первый раз я научился считать деньги. Почему я научился считать деньги, потому что мой тольяттинский партнер, бестолочь, не умел считать деньги.

...

Смотри что было. Допустим, ты покупаешь, не знаю, за 100 рублей муку, тебе окружает лес и в результате тебе зачет на тольятти происходит 140. Какая прибыль? В 40%. И мой, прости господи, который мне, кстати, 100 штук долларов должен, он приезжает на тот завод, ему там говорят эти ребята, говорят: «Мы тебе можем твой долг скупить, купить твой долг, за наличные с дисконтом». Он говорит: «Сколько?» Те говорят: «Ну, 40%». Тот: «Давайте!» Берет у них наличные и мне звонит: «Слушай, я один в один продал, Игорю». Я говорю: «Чего ты один в один продал?» «Ну, как, у нас же было 140, я с дисконтом 40 продал». я говорю: «Баран, со 140 дисконт 40 это 64, то есть ты продал в убыток». Вот вся экономика. То есть надо было продавать ему с дисконтом 20. Вот что такое Тольятти, за исключением всех этих бандитских внутренних разборок.

А бандиты в Тольятти. Кто держал вообще рынок?

— Там была постоянная война между группировками. Были бригады разные. Они так и назывались бригады. И весь завод, если я не ошибаюсь, был разделен по моему на 8 клеток. То есть вся продукция автоваза распределялись между восемью бригадами. И они ее продавали каким-то пользовались, контролировали тот рынок. То есть это была такая организованная. Милиция, видимо, успешно с этим боролась.

А твой партнер имел там…

— Мой партнер был коммерсант. И у него была крыша у одной из этих бригад. И вот, когда однажды я приехал к своему партнеру, я познакомился с его крышей. Это крыша стала моим другом. Личным другом. Он должен прийти на крестины моего сына, приезжал, и я к нему приезжал, но в общем мы были действительно дружны. Но потом его убили.

Эти бандиты девяностых, они были бандитами в силу обстоятельств или это были?

— Я знал разных людей. В хорошем смысле. Дружил я с теми, кто стал в силу обстоятельств, потому что я видел в них человеческие качества. Что или ты становишься сильным и держишь все в порядке, причем это люди действительно, один из них, он держал город. То есть к нему приходили с проблемами к нему приходили с задачами. Он разруливал ситуации. Это были, те, которых я знал, они были третейскими судьями. И, понимаешь, мой Серега, покойный, он приезжал ко мне и заходил к нам домой. А у мамы были собаки, охотничьи собаки. Собак этих обнимает. И мама, когда он уехал говорит: «Какие у Сереги глаза, какие, в этих глазах столько боли.» Понимаешь.

А убивали их?

— Это были разборки. Местные. Разборки между бригадами, то есть это была не личная месть, это была месть, так скажем, корпоративная.

…

Я не знаю, не было страха почему-то. Был, наверно, адреналин был страшный. Но, например, я тогда на машинах ездил ночью со скоростью 160 километров в час. Сейчас я этого не сделаю. Днем могу, но ночью никогда не поеду 160. А тогда же не было ни света, ничего. Я летал просто, я мог. Я жил тогда в Кирове и мне вечером, допустим, звонит мой партнер, коммерсант, и говорит: «Завтра нам привезут деньги, но у меня их могут забрать». Я придурок, 36-летний, сажусь со своим товарищем, Женькой, в машину и лечу ночью в Тольятти. 1000 километров. Утром я там полчаса перед Тольятти послал. Подъезжаю к офису, вижу мой комир заходит, выходит оттуда с чемоданчиком, ясно с чем. То есть взял деньги. Я к нему тут же раз, бригада, как оказалось, казанская. И я так, ребята. Может, это артистизм, я 7 лет в театральной студии занимался. «Так, ребята, через час встречаемся, стрелка» и уезжаю, наглая морда. Я потом еще более того, наглая морда, я прихожу к ним в отель один. И начинаю с ними разговаривать. Идиот. И потом говорю: «Ну, хорошо, ладно, давайте вечером встретимся». Прихожу в отель, где остановился в Тольятти. На парковке стоит машина, не знаю, случайно или специально у нее спущены два колеса. А мы тогда умные, мы всегда брали две запаски. Мы кидаем две запаски, садимся, берем эту сумку с деньгами и валим из Тольятти, не оглядываясь просто. Это был такой адреналин. Печальные случаи были, конечно. Мы в одном клубе играли в бильярд, уехали, а там через 15 минут выскочила бригада и двадцать-тридцать человек, их всех положили, горло перерезали.

…

**Возвращаясь к общественно-политической. **

— Так вот, когда я приехал в Россию, я увидел реальных вынужденных переселенцев, у которых в России никого не было, они жили в Ташкенте всю жизнь, в Узбекистане, Казахстане, в Армении, в Азербайджане, в Таджикистане. И они все приехали в Россию и они никому не были нужны. Более того, их гнобили. С республик бывшего Советского союза приезжало, ну скажем так, белая кость, приезжали самые образованные, самые продвинутые. И их страна не хотела. Они мучились, им не давали ссуд, им не давали квартиры, им не давали гражданство. И я обладая некими знаниями в этой жизни, я в это движение включился и я стал руководителем общественной организации вынужденных переселенцев. Потом я открыл центр в Кирове, Кировская областная. Потом я открыл центр правовой помощи. Потом я познакомилась с мемориалом, то есть все это происходило параллельно с бизнесом. И вот на протяжении десяти лет я был в этой общественно-политической деятельности. И я чуть не зашел в госдуму. Мы создали российскую партию соотечественников.

Когда для тебя 90-е закончились? Ну, вот ты понял, что всё, другое время.

— 90-е для меня закончились в самом начале 2000-х, когда я ушел в общественно-политическую деятельность, ну, я полностью туда погрузился , в депутатство, защита интересов, противостояние именно власти. Но у меня было, понимаешь, не политическое противостояние. Оно было конкретное, то есть я помогал конкретным людям, и если я видел, что для помощи этим людям не хватает какого-то инструмента административного или организационного, я пытался построить этот инструмент, пытался их реально защитить. Но, когда однажды на очередных выборах, на которые я пошел с лозунгом с заявлением четким. И когда вместо меня выбрали проворовавшегося директора одной компании, но он был депутатом известной партии, я сказал: «Ребята, я сейчас вам скажу банальную фразу: вы достойны тех, кого вы выбираете». B в 90-е получалось договариваться. В 90-х мне было все понятно: где друзья, а где враги. Серьезно. Я в 90-х знал что делать. Правда. Знаешь, мой покойный друг, бандит, он говорил одному коммерсанту при мне: «Это, — говорит: нам западло кричать,а ты то чего? Почему ты не кричишь, когда тебя кто-то.оскорбляет, обижает, давит. Почему ты не кричишь «Милициия!».» Понимаешь, то есть тогда можно было кричать «милиция». И милиция могла спасти. Сейчас у меня нет этой уверенности и у многих в нашей стране нет уверенности что полиция нас спасет.

…

Я за 90-е использовал все повторяющиеся номера. Сейчас я переболел, до этого у меня были три единицы, три двойки и тройки или четверки. Я хотел три девятки. У меня был друг — начальник ГАИ. Я три месяца ездил на бумажных номерах и тут он мне звонит: «Юра, приезжай». Приезжаю, ты будешь ржать, три девятки, а буквы хам. 96-й год: 99, цвет вишни, то есть самый такой, и три девятки хам. Короче меня, ты понимаешь, кем меня считали. Я приезжал, у меня друзья звонили: «Юра, приедь». «Что такое?» «Да, приехали на разборки из Москвы». Я приезжаю через два часа, тебя ждут сидят. Я приезжаю, один, как дурак всегда, и не знаешь: приехал, три девятки хам. Выхожу: стройный такой, в кожаной куртке, навстречу другой, стройный в кожаном плаще. Я так сканирую, чик-чик-чик, сядем в машину поговорим, оказалось бывший офицер. Пожали друг другу, договорились, разошлись.

Если охарактеризовать одним словом 90-е. Для тебя это десятилетие какое?

— Ну, вот первое что пришло — кайф. А потом уже осознанно — это время перемен, причем перемен хороших. А еще это время опыта, обалденного опыта.

Спасибо огромное, Юра, за беседу и спасибо от лица наших соотечественников, которым ты помогал найти себя в России.

🎧 Слушайте подкаст и следите за анонсами 🎧

Sound Cloud - https://soundcloud.com/my90s/
Apple Podcast — apple.co/2HkHLkV
Яндекс.Музыка — music.yandex.ru/album/9959512/
Telegram — t.me/my90s_podcast
Facebook — facebook.com/my90spodcast
Twitter — twitter.com/podcast_90s
YouTube — youtube.com/channel/UCBDP7Qp-jWYbxvAIZQPNfcA
ВКонтакте — vk.com/my90s