НЕ сметь оскорблять прохиндеев!

Громадное завоевание

Когда меня выбрали председателем домового комитета, я заранее знал, с чего начну деятельность на этом непростом поприще — во благо жильцов предложил проголосовать (дружно и в едином порыве) за строжайший запрет меня критиковать. За полнейшую невозможность высказывать недовольство моей работой даже при самых отчаянных обстоятельствах. Пентюхи завороженно воздели руки. Да и не оставалось у них другого варианта: я ведь был уже ими выдвинут на высокую должность, альтернативные кандидаты, обидевшись, что их отвергли, собрание покинули.

Теперь я мог делать, что заблагорассудится. Воровать краску и цемент, похищать деньги, собранные на ремонт подъезда и крыши, присваивать цветочные горшки и саженцы для газонов. Хрен кто мог мне чем-либо попенять. Я таких, недовольных, ссылаясь на их собственное постановление, в гробу видал. И притягивал к ответу — за клевету: «Вас разве кто-либо принуждал к соблюдению толерантности? Нет, вы сами облажались, уважайте собственный вердикт».

Тырил всё подряд, уверенный в полнейшей своей безнаказанности. Приходил в квартиры, забирал приглянувшиеся вещи. Баб, которые нравились, не обделял вниманием. Мужики, конечно, кипятились, но никто о харассменте пикнуть не смел. Ибо, согласно договору, за любое оскорбление моего человеческого достоинства я накладывал на не блюдущих уговор штраф. Понаставил всюду видеокамеры. Каждый выпад и выкрик в мой адрес фиксировался и мог быть отправлен в полицию, а с полицией я дружил. Поэтому съемка видеокамер оказалась для жильцов недоступна. Они лишь грезили о досрочном проведении нового собрания. Но — кукиш им без масла. Я всё предусмотрел. К тому времени, когда срок перевыборного толковища приблизился, а ярость моих оппонентов достигла апогея, дом был уже полностью обчищен. Настолько обобран, что и крыши не осталось.

Я обзавелся другим жильём в престижном районе. И тоже стал там председателем домкома.

Прежние мои избиратели по собственной своей дури остались в дураках и в буквальном смысле без крыши над головой. Зато теперь могли открыто крыть меня на чём свет стоит. Но им было не до этого, поскольку надо было крыть новую крышу.

Надеюсь, возможность выплеснуться принесла им облегчение. Быть откровенным в волеизъявлении — громадное завоевание. С чем и поздравляю лохов.

Бейджик

Нашел на улице бейджик, прицепил на грудь. Согласно табличке я был профессор Кислощейный Арнольд Иванович. Поэтому, когда меня загребли полицейские за нарушение общественного спокойствия (я в полночь горланил, выходя из караоке-бара), стражи порядка ко мне так и обратились:

— Арнольд Иванович, пройдемте.

По базе пробили Кислощейного. (Свои документы я дальновидно держу в личном сейфе.) И выписали ему штраф. При этом смотрели на меня уважительно.

— Вы известный иммунолог. Понятно, что устаете на работе, но надо держать себя в руках.

Следующий бейджик я уворовал на конференции в помпезном здании, куда проник, используя бейджик предыдущий. Согласно второму вплавленному в прозрачную оболочку прямоугольничку я был Стручковым Майклом Абрамовичем, главой фирмы БМТ (расшифровать обозначение не мог, да и не пытался). С этим бейджиком я двинул в буфет, извинился за то, что забыл портмоне в автомобиле, сказал, что непременно вернусь и расплачусь, а пока срочно должен перекусить, потому что у меня диабет. Я даже хотел оставить бейджик в залог, но мне поверили.

Третью визитку для общего обозрения изготовил самостоятельно — в мастерской, где печатал поддельные пятитысячные купюры. Теперь я представился Симеоном Полоцким, бродячим проповедником и книгоиздателем (что было практически правдой — я ведь имел прямое отношение к печатному станку). Я ходил по улицам, излагал встречным свое кредо и житие. Мне давали деньги на строительство храма (вместо сквера) во Владивостоке.

Штамповать бейджики выгоднее, чем пятихатки: сегодня я водитель такси Сидоров и могу грабить пассажиров, завтра — помощник депутата Петров и могу грабить всю страну, послезавтра — служащий антикоррупционного комитета и могу потрошить воротил. А одновременно законодатель и слуга закона.

Конечно, я поставил себя в сложное положение, ибо стал полномасштабным государством — в себе и спроецированном вовне. У меня наблюдается раздвоение, а то и растроение, а то и удесятерение личности, я страдаю манией преследования, комплексом абсолюта (и абсолютизма), но вполне могу подменить какую-либо не справляющуюся со своими обязанностями госкорпорацию, правительственную структуру, а то и двух-трех министров скопом.

Скоро мои полномочия разрастутся до планетарных. На одном из свежих бейджиков я тиснул: космонавт Игорь Сингапуров. Главное, не зазнаваться, а то могут — по недомыслию и поверив — зафиндюлить в Галактику. А ею лучше всё же управлять с Земли.