Деградация слов или социальная коррозия

Экономисты и инженеры прекрасно знакомы с понятием амортизации. Основные средства изнашиваются и требуют постепенной замены. Товары потребления любого уровня, здания и конструкции, детали и машины — все имеет свой срок службы, все теряет свои качества и рано или поздно нуждается в ремонте или полной замене. От этого досадного недостатка, казалось бы, должны быть избавлены нематериальные явления. Например, слова, идеи, схемы действий. И тем не менее это не так. Энтропия вездесуща. Как такое возможно и что с этим делать?

Бедные, бедные терапевты

Начнем с простого — со слов. Есть множество понятий, которые были введены узкими специалистами, но получили широкое распространение. А поскольку обычный человек не озабочен соблюдением терминологической точности, то эти слова естественным образом мутировали. В результате получается что-то, что понимается подавляющим большинством (не специалистами) так, что профессионалы плачут. И бог бы с ними с профессионалами, не умрут. Беда в том, что когда обычные люди приходят на прием и начинается разговор по существу, понимания не получается. Слова использовать уже нельзя, потому что если за термином закрепилось бытовое значение, то переубеждать клиента бесполезно. То есть вы можете рассказать ему как есть, но это делу не помогает — привычка-то осталась. Давайте примеры.

Депрессия. Теперь это слово используется как «недолгий эпизод грусти». Фраза «ой, я сломала ноготь у меня депрессия!», или «у меня точно депрессия – я даже не могу выбрать в каком платье идти к доктору». Аааа! Если у вас депрессия, вы лежите лицом в угол дивана и вам кажется, что вас придавило могильной плитой. Вы бы повесились, но вам лень шевелиться и вы думаете, что у вас даже повеситься не получится. Если вас беспокоит выбор платья, это точно не она. Но поди это объясни. Скажут, что ты придираешься, и «тебе что, жалко?».

Травма часто используется как синоним неприятностей, дискомфорта или обиды.

Чтобы бороться с этим отраслевики вводят новые понятия. Вместо «тревожного расстройства» появляется «расстройство паническое». Потому что просто тревожное расстройство стало восприниматься на уровне слов как что-то нестрашное.

Это были случаи, когда термин искажался неспециалистами.

Мы сами все поменяем!

Бывают и обратные ситуации, когда специалисты постоянно вынуждены придумывать новое слово для негативного явления, чтобы пациенты не воспринимали его как стигму (проклятие или болезненный ярлык). Но каждый раз новое слово со временем приобретает эту негативную окраску и приходится выдумывать новые понятия для обозначения того же самого. Иначе пользоваться им становится неудобно. Это немного похоже на то, как приходится утилизировать механизмы, которые набрали радиации.

Особенно очевидно это явление на старых психиатрических или медицинских понятиях. В 1835 году использовалось понятие «моральное безумие». Оно описывало людей, которые совершали безнравственные поступки, использовали окружающих как вещи, совершенно не считались с их интересами и чаще всего были преступниками. Простым языком — у них совершенно отсутствовала совесть. Позже этот термин был заменен на «психопатию». Еще позже «социопатию». Знали бы вы как это неудобно, когда тебе при первом знакомстве этого не объясняют! У тебя форменным образом едет крыша.

Это создает определенные трудности. В зависимости от того, какого автора ты читаешь, надо переводить текст на современный тебе язык. И хорошо, если ты читаешь работу человека, который ввел само понятие — тогда вопросов нет. Но если это книга кого-то еще, написанная когда в ходу были уже оба эти слова, то становится совсем плохо. Ты не только должен следить за мыслью автора, ты постоянно должен проверять себя, а что это щас было, я все еще верно понимаю текст?

Другие примеры: инверсия —> отклонение —> гомосексуальность —> гей.

Маниакально-депрессивный психоз стал биполярным аффективным расстройством. Согласитесь, это правда звучит не так тошнотно. Даже в чем-то нежно.

Любой феномен, описывающий что-то, что может восприниматься как что-то неприятное или болезненное, запускает гонку за безобидным названием.

Уверен, что если я скажу «мазохистические тенденции» большая часть читателей подумают про сексуальную практику или про человека, который любит боль. Но уж никак не про людей, которые вовлекаются в неприятную для себя, но полезную для других деятельность.

Бедные, бедные практики

Износу подлежат так же схемы действий. Они просто перестают работать. Все продажники знают про схему трех «да». Это когда тебе чтобы получить, например, пожертвование, надо добиться, чтобы клиент до твоей просьбы сказал тебе три раза «да». Причем большая часть людей даже не в курсе, что эти да, должны быть связаны по смыслу с вашей просьбой. Получаются уродские разговоры наподобие:

— Добрый день, у вас есть время? — Да
— Вы живете в этом доме? — Да
— Вы работаете? — Да
— Дадите денег на приют для собак? — Пошли вон!

На самом деле вопросы должны быть другими. Что-то типа: жалко ли вам видеть, как страдают маленькие больные котятки? Хотелось ли вам помочь, когда видели обездоленных животных? Считаете ли вы что нужно помогать по мере сил? И вот уже после этого дайте денег. Статистика показывает, что правильно использованный метод повышает пожертвования на 15-20%. Но так было только поначалу. Со временем, люди привыкают к этим уловкам. Причем не обязательно, чтобы с ними что-то такое делали. Они получают эту информацию из других рук или просто догадываются. Поэтому даже работающие изначально практики надо менять. Они устаревают.

Вопросы, которые изначально имели строгий, прямой смысл, со временем могут начать раздражать людей или вызывать смех. Именно так воспринимается вопрос консультанта «вы хотите об этом поговорить?». А ведь это нужный вопрос – потому что тема может быть такой болезненной, что у клиента просто нет сил сейчас ее обсуждать. Он бы и не против, но потом. Чтобы узнать об этом приходится выкручиваться, но «если вы готовы, мы можем обсудить и этот вопрос» звучит хуже.

Бедные, бедные теоретики

Да, им тоже достается от износа. Часто бывает так, что какие-то идеи, чрезвычайно популярные на определенном историческом отрезке, именно в силу того, что были слишком популярны в следующий исторический период, забываются. Они просто слишком намозолили глаза, их слишком много и часто применяли не так как надо, что видеть их нет никаких сил. Люди старшего поколения, которых в вузах мучили диаматом, до сих с содроганием вспоминают Гегеля и его законы диалектики. Или тот же настырно насаждаемый марксизм. После увлечения каким-то понятием наступает реакция. Это закономерно, но печально.

Кроме этого сами понятия развиваются, что накладывается на естественную полисемантичность языка. В смысле — слова обычно имеют много значений. Я не приведу пример, увы, потерял это замечательное предложение, но передам смысл. Однажды у одного из психологов я видел предложение, где слово «деятельность» встретилось аж 5 раз. Один раз в своем естественном словарном значении, другой — как философская категория, потом была деятельность, как ее понимал С.Л. Рубинштейн, потом в понимании Леонтьева А.Н. Причем леонтьевских деятельностей было две — то, как он понимал ее в первые годы и в конце научного пути.

Кроме этого надо отметить, что не все из них были подписаны (какая деятельность «чья») — об этом надо было догадываться из контекста. Я когда читал этот кусок еще подумал, что он совершенно шизофренически выглядит с точки зрения человека, который не в курсе все этих хитросплетений. Практически «серый не серый, потому что серый-то серый, но не тот серый, а серый».

Все это говорит о том, что даже такие нематериальные вещи, как слова, идеи или приемы подлежат социальной коррозии. Помните об этом, когда захотите кинуть камень в гуманитария.

Фото pixabay. Лицензия CC0.