Не вступить бы во что...

Семейное предание, как моя родная бабушка Рапопорт Софья Зиновьевна (Шифра Зельмовна) умудрилась не вступить в КПСС.

КПСС - кто не в курсе - коммунистическая партия Советского Союза и единственная в те времена партия в нашей стране.
И вот, с одной стороны, в партию старались вступить все, кто хотел сделать карьеру, чего-то добиться, куда-то попасть, в том числе, и получить возможность профессионального развития. Потому что, например, офицеру дождаться присвоения очередного звания или ученому получить лабораторию в НИИ, не будучи партийным, было куда труднее, чем члену КПСС.
Но с другой стороны,  существовала разнарядка, по которой принимали в КПСС. Основную массу партийцев должны были составлять пролетарии, поскольку это была партия пролетариата. Поэтому на нескольких рабочих получалось принять одного итээровца. Если учесть, что рабочие обычно не слишком рвутся к карьере, будущим инженерам, учителям и врачам, нацеленным на карьеру, приходилось пару лет отрабатывать в цеху или искать должность лаборанта, поскольку это была так называемая "рабочая сетка". 

Была квота и по национальному признаку.  Государство наше тогда декларировало пролетарский интернационализм, поэтому отсутствие в партии представителей всех национальностей было недопустимым.  Понятно, что евреи с их тягой к интеллектуальному труду "пролетали" сразу по двум статьям. Но случались случаи, что называется.

В 50-х годах к моей бабушке, работавшей врачом в пединституте, подошел секретарь парткома (зам ректора, кажется, по АХО) и предложил ей вступить в КПСС. Мол, пришла разнарядка на интеллигенцию и на евреев, Вы - жена коммуниста, боевого офицера, орденоносца, сами - орденоносец, врач - подходите по всем статьям.
Замечу от себя, что касается деда, он вступил в партию на фронте, где и как - история умалчивает. Тем более, что начал он свою войну с фашистами, уничтожившими его родной Борисов, в июле 41го,  а закончил аж в Праге уже после 8-9 Мая. Но подозреваю, что у моей бабушки с ее фамилией и историей нашей семьи были все основания испытывать к нашей коммунистической партии не самые нежные чувства. А тут такое. Вступить в это, конечно, можно. Но как потом общаться с собственной совестью? Можно и отказаться. Но бабушка хорошо понимала, что за этим последует. Отказ от вступления в КПСС мог быть воспринят, как демарш, проявление враждебности, вплоть до... Ну и так далее... А у бабушки двое детей, между прочим, а у них уже свои дети... Это ж черное пятно на всю семью, никакой работы, никакой учебы, никакой карьеры... Ну, исходя из постулата, что советская власть будет всегда. А тогда так думали почти все.

И вот, промучившись ночь, бабушка пошла к секретарю парткома, нацепив на свое интеллигентское еврейское лицо самое глупое и простоватое выражение, как это умеет делать почти любая женщина.
Пришла и, смущаясь, стала благодарить его за возможность, говорить всякие правильные слова и тому подобное. А потом призналась, что, поскольку она не пролетарий и всю жизнь была интеллигенцией, то есть, только и знала, что хирургически лечила всех, кого ни попадя, включая всю войну, то у нее как-то и не нашлось времени изучить хоть что-то про нашу партию, и поэтому она политически совершенно малограмотна... И вот, не может ли он, как секретарь парткома института и явный представитель гегемона, хоть немного просветить ее...

Ясное дело, что партийный секретарь выразил согласие, потому что это входило в его партийные обязанности и даже согласился прийти для этого к моей бабушке в гости, я думаю, потому, что изучать устав КПСС все-таки приятнее в гостях у симпатичной женщины, вдовы и будущего товарища по партии.

А надо сказать - ну придется, что уж там! - что бабушка моя домоводством не увлекалась и даже в войну имела домработницу, поскольку хирургам нужно было беречь руки. То есть, если дня три никто в квартире порядок не поддерживает (а этого просто добиться), то там образуется сам собой страшнейший беспорядок.  А уж после визита внуков в гости.... И если еще к ситуации намеренно добавить какой-нибудь милый пустяк, типа носок в чайной чашке или детский горшок посреди комнаты, картина становится похожа на работу известного художника-передвижника, но в жизни производит то еще впечатление.

Радостно встретив гостя в крошечной прихожей и убедившись в том, что он заметил все, на что ему следовало обратить внимание, бабушка провела его в крошечную кухню, где царственным жестом высвободила от горы немытой посуды и недоеденной еды уголок стола, застеленного клеенкой, поставила чашку с чаем и приготовилась внимать рассказу. Гость рассказывал долго. Бабушка  слушала, кивала, ахала, переспрашивала, в общем, проявляла все признаки заинтересованности. По окончании рассказа и после ответов на все вопросы, она, сохраняя глуповатое выражение лица спросила: "Так что ж... Получается, что наша родная коммунистическая партия для того и нужна, чтобы навести порядок в нашей стране?"
"Что Вы, дорогая Софья Зиновьевна! - воодушевленно вскликнул секретарь парткома пединститута, - Берите шире! Во всем мире!"
Бабушка задумалась, вздохнула и честно призналась: "Не могу я еще в партию. Не смею. Не достойна. Прежде, чем в мире порядок наводить, каждый должен его дома добиться... А у меня, вон, видите что..."

Не согласиться было трудно. И в ряды КПСС по этой разнарядке приняли другую женщину, кажется, преподавателя этого замечательного института.

Вот и вся история. Легкую пикантность ей можно было бы добавить одним милым пустяком. Дело в том, что одна из родных сестер моей бабушки была профессиональным революционером, членом партии до 1917 года и даже имела партийный псевдоним. То есть вместо Эльки Рапопорт товарищи по партии называли ее просто и понятно - Ольгой Семеновной.