Она
Бесконечно длинные переулки «Ашана».
Нет, это филиал ада на Земле, точно!
А нам надо всего лишь чуть-чуть…
Скоро закрытие, и я стремительно дергаюсь между рядов, суечусь, закатываю глаза к потолку и жалобно блею…
Смех из-за угла:
— Ты не Улитыч. Ты — Торпедыч! Точно! Сегодня ты — Торпедыч!
Ашан… Ты печаль моя, ты любовь и боль моя! Где же найти в тебе пакет земли для фикуса? Не дает ответа…
Бежим на кассу.
Ты несешь бутылку и трусы.
Я тащу землю и дренаж.
Вечереет.
Дело к одиннадцати...
Бросаем на ленту Мартини, пакет земли, трусики для мальчика лет шести и дренаж для растений.
«Хмммм... Однако! Странный набор для субботнего вечера. Странный!» — считываю бегущую строку на лбу продавца-кассира.
«Землю — цветам, дренаж — в трусы, трусы — мальчику, «Мартини» — нам!» — хором отвечаем мы.
Сегодня у нее много детей.
Еще вчера был один.
Потом еще трое.
И вдруг еще двое приехали, но уже уехали.
Осталось четверо. Почти все уже спят, и один — без трусов.
Но трусы скоро придут, и вновь все будет хорошо.
А завтра трое уезжают.
Итого — один.
«Дети-цветы жизни»...
Да и сама она — бесконечно прекрасное большое дитя.
Мы на кухне.
Возимся с цветами.
Желание сажать цветы приходит внезапно — когда нет ни земли, ни «Мартини», но есть порыв оставить что-то после себя.
Теперь вот опять баланс.
Закапываю зеленое, живое, с дерзкими желтыми цветами.
Я улечу скоро…
А мой цветок останется с ней…
В большой и шумной
Пульсирующей и нервной
Яркой и зажигательной
Никогда не спящей Москве…