LitPorn.
— Твою же мать.
Разговоры с собой — плохой знак. Хоть и не настолько плохой, как многие думают, если честно. Ничего страшного в этом нет. Настоящий ужас скрывается в том, о чем ты можешь с собой договориться.
— И что же мы будем сегодня делать, Пинки?.. — шепчу я фразу из известного мультика. Вопрос на самом деле риторический — я отлично знаю, что я буду сегодня делать. Или завтра. Зависит от того, как считать: наступает ли новый день после полуночи или все-таки с новым утром, как подсказывают биологические часы?
Но в любом случае мне нужно заснуть. Только я не могу. Не то чтобы я выспался до этого, и дело, наверное, даже не в к черту сбитом режиме. Просто я нервничаю. Как школьник перед экзаменом или девушка перед свиданием — вторая аналогия даже лучше. Потому что хоть я и не девушка, у меня завтра как раз-таки свидание.
С человеком, которого я никогда не видел.
— Расслабься. Это всего лишь девушка. Ты хорошо ее знаешь, она твоя старая знакомая и вообще, вы не виделись ни разу за это время по чистой случайности. Что может случиться?
Что может случиться?
А вот и он — вопрос, который доводит меня до крайности. Дурацкая формулировка, созданная скорее чтобы подбодрить, чем действительно задать вопрос, принимает у меня особую, клиническую форму. Форму запроса на получение информации. И, к сожалению, я знаю, как проведу эту ночь.
Я буду делать то же, что и всегда. Нет, не пытаться захватить мир — хотя сходство есть.
Я буду просчитывать варианты.
Я почти не сплю ночью.
Кладу сахар в чай и делаю глоток. Никакой сладости во вкусе нет. Забыл размешать. Ну и черт с ним. Допиваю чай и выхожу на улицу.
Простая рассеянность может привести к совершенно разному исходу, вы знали? Заработав недостаток сахара с утра, мой ослабленный бессонницей организм может и не дойти до вокзала. Например, после первой сигареты на выходе из дома я могу потерять сознание. И даже упасть прямо под машину, позволив колесам раздробить грудную клетку, и тогда, пожалуй, мне абсолютно не придется волноваться о свидании.
Надо будет не забыть размешать сахар.
Но это все не важно. Вероятность такой глупой последовательности событий совсем маленькая. Все может пойти по-другому. Но, чисто для галочки...
Я почти не сплю ночью.
Кладу сахар в чай и делаю глоток. Никакой сладости во вкусе нет. Забыл размешать. Не ленюсь сделать несколько круговых зажатой в руке ложкой. Стук металла о стекло отдается в зябких стенах симуляции событий.
Выхожу на улицу и закуриваю. Только курить — плохая идея. Может, она не любит запах табака. Может, она принципиально против. Нужно забежать в магазин за жвачкой, потому что иначе я вижу: вижу как она морщится от неприятного запаха, и через пару часов прогулки вежливо говорит, что у нее еще дела в городе — и уезжает к кому-то еще.
И я бегу за жвачкой. Только в магазине по утрам очередь. И, приехав на вокзал с опозданием, я знаю, ее там уже не будет. В конце концов, у нее еще дела в городе, и… И, пожалуй, завтра нужно не курить. Но ведь так я буду нервный, могу что-то не то сказать, и, конечно, у нее есть еще дела в городе…
Стоп.
Цикл на несущественных мелочах. Чего ты боишься больше всего?
Я на вокзале. Неважно, как я встал, сколько спал, курил ли и клал ли сахар. Я не попаду под машину, потому что я умею переходить дорогу и не падаю в обмороки. Логично предположить, что и завтра не разучусь.
Вот поезд останавливается, и двери вагонов открывают сонные проводники. Люди вываливаются на перрон с чемоданами, словно сборище пьяных слонов, неловко переставляя сумки и рюкзаки, как в правдоподобном, геометрически неверном трехмерном тетрисе. Оттуда ко мне выходишь ты.
Без лица. Я не могу представить лицо. Ростом… поменьше меня, но, наверное, не миниатюрная. Голос — я слышал голос, но сейчас он смешивается в какой-то калейдоскоп вырезанных их разговоров и аудиозаписей фраз.
— Привет, — улыбаясь, говоришь ты. Наверное, улыбаясь.
— Привет, рад встрече! — улыбаясь, отвечаю я.
Бред.
— Привет, — улыбаясь, говоришь ты. Наверное, улыбаясь.
— Рад встрече, — я киваю в ответ.
Не так.
— Привет — улыбаясь, говоришь ты. Наверное, улыбаясь.
— Здорово! — я…
Что за идиотизм. Не так.
Думай. Соберись. Рассчитывай. Нужно ведь подобрать фразу. И нужно же понимать, что, возможно, она скажет вовсе не привет. Или не улыбнется. Но хотя бы на этот случай, можно и…
— Привет, — улыбаясь, говоришь ты.
— Привет. Здорово наконец увидеть тебя вживую.
Вот и оно. Один чертом вариант из бесконечности. Но наверное, это больше, чем ничего.
Я почти не спал ночью. С трудом даже думаю об этой фразе — тошнит. Раз за разом, миллионы вариантов, всю ночь, даже когда я заснул. Одна и та же ситуация. И вселенная последствий.
Я мешаю сахар, не курю и вовремя выхожу из дома.
Не могу избавится от этой привычки. Каждый день, каждый час, минуту и секунду я думаю о том, что произойдет дальше. Я прохожу к турникету:
и, может, я пройду спокойно,
а может, у меня уже кончился проездной — тогда нужно бежать к переполненной кассе, и пожалуй, да, я наверняка опоздаю. И тогда…
Я прикладываю билет и прохожу. Отбросить лишние варианты.
Просто я не могу по-другому. Может, это психоз, а может, божий дар. Интеллект или комплексы — я не знаю, честно, но мне нужно как-то справиться с тем, что происходит, с тем, что будет происходить, ведь чего стоит сиюминутное счастье, если дальше ждет только хаотичная бездна событий?
Это как барабаны, которые вечно стучат в голове. Я их постоянно слышу — тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.
Доезжаю до вокзала. Пробегаю залы и помещения, вместе со мной в голове мелькают тысячи вариантов одного и того же. Вот в том я падаю, спотыкаясь, и ломаю шею. А там меня останавливает полицейский, и я больше никогда не доберусь до нужных путей. Тук-тук. Если я сверну налево, и это будет не тот выход, я наверняка опоздаю. Но если справа перекрыли проход, ведь сегодня понедельник, а по понедельникам этот путь часто закрывают, то я лишь потеряю время. Тук-тук. Да, иногда это даже помогает: найти правильный путь, не совершить дурацких ошибок, избежать опасности. Вот только в конце концов все сводится к непрочитанному беспорядку бесконечности переменных. Тук-тук.
И зачем я только подумал про барабаны? А что, если бы не подумал? Тук-тук.
Я прихожу прямо к приезду поезда. Я зазубрил номер вагона наизусть, поэтому найти его мне несложно. Я вижу ту же сцену: поезд останавливается, и двери вагонов открывают сонные проводники. Люди вываливаются на перрон с чемоданами, словно сборище пьяных слонов, неловко переставляя сумки и рюкзаки, как в правдоподобном, геометрически неверном трехмерном тетрисе. Оттуда ко мне выходишь ты.
Голубые глаза светятся предвкушением. На лице — улыбка. Ты сразу находишь меня взглядом и, поправляя, волосы бежишь на встречу. Тук..
— Привет, — говоришь ты, уже точно улыбаясь.
— Привет, — отвечаю я и обнимаю тебя.
Барабаны замолкают.
— Давай помогу.
— Да нет, все в порядке!
— Точно?
— Да. Не страдай ерундой. Я же не маленькая, — ты забираешь у меня сумку и заходишь в вагон.
— Было очень здорово, знаешь? Правда. Жалко, что так мало времени провели вместе, но… — и снова улыбаешься. Я все понимаю, да.
— Ничего страшного. Еще увидимся, так?
— Да. Не думаю, что скоро, правда. Ты понимаешь. Но увидимся, конечно.
— Я знаю.
Взгляд падает на часы. Осталась минута. Всего минута от этого славного времени. Таким счастливым и расслабленным я не чувствовал себя никогда. К черту все планы — мы просто встретились, обнялись и пошли ко мне. Тепло и страсть, спокойствие и нежность. Приятная пустота в голове и заполненность в сердце. Все это так странно. Так непривычно. Что поменялось?
— Пора.
— Да, пора. Спасибо тебе за все, — я хватаю ее за руку, уже не успевая обнять. Кончики ее пальцев в последний раз касаются моих, и голубые глаза скрываются за мутным стеклом поезда.
Ухожу, не оглядываясь. Что-то…
Тук.
Ведь мог бы и оглянутся. Что было бы, если бы оглянулся? Наверное, увидел бы еще разок эту улыбку.
Тук-тук.
И вовсе мог бы вскочить в поезд. Купить билет, забить на работу. поехать с ней. Почему бы и нет. Она не была бы против. Или была бы?
Тук-тук-тук.
