🗃 Почему я – австрийский экономист – Часть 1 (Daniel Larimer)

Основатели большинства криптовалютных проектов зависят от экономики также, как и от технологии. Каждый криптовалютный проект представляет собой огромный экономический эксперимент, а будет ли он успешным или нет – зависит от экономических взглядов его лидеров. Недавно Виталик, сооснователь Ethereum, раскритиковал один из моих постов, основанный на моих рассуждениях о перспективах австрийской экономики. Виталик порекомендовал мне пост Брайана Каплана (Bryan Caplan) из университета Джорджа Мейсона (George Mason) «Почему я не австрийский экономист». Этот пост вдохновил меня объяснить, почему я – австрийский экономист, и почему именно это выделяет BitShares среди ведущих криптовалютных проектов.

Мне всегда нравится, когда кто-то способен бросить разумный вызов моим убеждениям. Возможно, нет ничего более приятного, чем когда кто-то открывает мне новый образ мышления, который меняет мое мировоззрение. Когда Виталик, которого я уважаю, прислал мне пост Брайана Каплана (Bryan Caplan), я принял этот вызов моему австрийскому мышлению. Вероятно, больше всего мне понравилось то, что Каплан начинал как экономист австрийской школы, а затем, после 8 лет в Принстоне и и получения степени доктора экономики, переменил свои взгляды.

После прочтения статьи у меня возникло ощущение, что что-то здесь не так. Сначала в ней приводились очень убедительные аргументы, которые заставили меня задуматься. Я потратил несколько дней, рассматривая их со всех сторон, прежде чем смог четко определить проблему. Аргументы строились на ловко подмененных тезисах в сочетании со ссылками на авторитетные источники и ассоциативной виной. В частности, я заметил, что статья в большей степени атакует личные мнения определенных людей, вырванные из контекста, а не определяет принципы устройства более разумной системы.

Принципы имеют значение

Я весьма принципиальный человек, и меня не слишком впечатляет причудливая математика. Мне нравится австрийский подход к экономике, потому что он основан на принципах и дедуктивной/индуктивной аргументации. Когда кто-то пускается в теорию множеств и исчислений, чтобы описать поведение людей, обычно я закатываю глаза. Вся эта математическая сложность маскирует относительно простые ошибки, параллельно вводя в заблуждение среднестатического человека, который не может проследить аргументацию от начала и до конца. Я смышленый парень с опытом в области математики и информатики, но когда экономисты приводят математику в качестве аргумента – для меня это большой красный флаг. Похоже, что математика – это такая заумная «отсылка к авторитету», потому как если вы не понимаете приведенных математических конструкций, то, как и большинство людей, полагаете, что они точны, показательны и авторитетны в своих выводах.

Давайте начнем с некоторых базовых экономических принципов, которым я следую:

Вся ценность субъективна
Единицы ценности не существует
Человек может только упорядочивать (ранжировать) то, как он оценивает вещи
Вы не можете сравнивать субъективные оценки нескольких людей
Цена (обменный курс) действительна только в момент сделки и только для участвующих сторон
Вы не можете выполнять математические операции с ценами, чтобы делать выводы о будущем
Только добровольная торговля может выявлять относительную ценность вещей

Эти принципы совместимы с моим Золотым принципом, который гласит:

Не делайте другим того, что вы не хотите, чтобы другие делали вам.

А вот когда экономисты делают выводы, которые, как представляется, оправдывают нарушение Золотого Принципа, становится действительно интересно. Например, когда они приходят к заключению о том, что использование насилия или экономических уловок для принуждения к торговле было бы выгодно для общества в целом. Основываясь на нарушении Золотого принципа, я знаю, что в экономических рассуждениях была допущена ошибка, и могу начать ее искать. Это немного похоже на тот случай, когда вы понимаете, что допустили ошибку, умножая два положительных числа, потому как в результате получили отрицательное число.

Возможно, самой большой проблемой, с которой я столкнулся при чтении статьи Каплана, было его предположение о том, что добровольная торговля между двумя людьми может привести к потере ценности для третьего лица. Далее он указал, что эта потеря ценности может быть реальной, но никогда не выражается действием какой-либо стороны. Этот аргумент на мгновение сильно поразил меня, потому что я долгое время считал, что добровольная торговля всегда увеличивает общее благосостояние общества, где "благосостояние" определяется как совокупная воспринимаемая ценность всех сторон. Я также давно пришел к выводу, что добровольная торговля никогда не наносит вреда третьей стороне или ее собственности.

Только возвратясь к принципам я могу ориентироваться в темных водах этой экономической дискуссии. Основной принцип заключается в праве собственности и праве на добровольный обмен, поскольку они исходят из Золотого принципа. Я могу находить ценность в браке двух людей, но то, что я почувствую огромную потерю при их решении развестись, само по себе не значит, что я от них пострадал, или что я имею право требовать, чтобы они остались в браке или возместили ущерб. Это приводит меня к новой концепции, которая звучит как "ценность определяется вещами, которые вам не принадлежат".

Если моя девушка ценит сумочку только потому, что она редкая, то добровольная торговля других людей, которая приведет к массовому производству подобных сумочек, обесценит ее с точки зрения моей подруги. Был ли ей нанесен ущерб добровольными действиями других людей и как мы можем его оценить? Если ей или ее собственности был причинен вред этим ненасильственным добровольным действием, то это может полностью разрушить мое мировоззрение.

Именно здесь начинает действовать австрийская экономика и принципы. Вся ценность является воспринимаемой и, следовательно, не является неотъемлемой частью любой собственности. Восприятие полностью находится под контролем каждого человека и может быть изменено только этим человеком. Сумочка не была объективно повреждена, и никто не заставлял мою подругу изменить восприятие ее ценности. В конце концов, она по-прежнему свободна оценивать ее, как ей хочется. Если она решит переоценить свою сумочку по отношению с другим товарам и услугам, это ее выбор. Мы узнаем, что она переоценила свою сумочку только тогда, когда она продаст ее за что-то другое. Когда она, наконец, сделает это, результатом будет увеличение воспринимаемой ценности для обеих сторон.

Ценностное право

Результатом попытки оценить изменения в воспринимаемой ценности в результате добровольной сделки между третьими сторонами является введение концепции объективной ценности. Объективная ценность – это ценность, которая существует за пределами восприятия индивида. Это, в свою очередь, приводит к тому, что ценность становится чем-то осязаемым, что может быть преобразовано в право собственности. Как только вы встаете на этот путь, вы закладываете основу коммунизма. Вы даете каждому законное право претендовать на ценность любого чужого имущества, потому что все воспринимают ценность во всем.

Это тонкий переход от субъективной ценности к объективной ценности, который экономисты часто упускают из виду, когда начинают щеголять математическими уравнениями. В итоге они делают выводы о том, что государственные расходы могут создавать богатство и развивать экономику, несмотря на наличие недобровольной, искусственно стимулируемой торговли.

Экономисты, которые идут по пути максимизации ценности для всего общества, неизбежно совершают ошибку, пытаясь измерить ценность объективно. В итоге они пытаются объединить изменения ценности и оптимизировать распределение ресурсов с помощью средств иных, нежели добровольная торговля. По сути, это почти всегда превращается в мышление по принципу "цель оправдывает средства".

Почему быть австрийским экономистом нелегко

Отказываясь использовать математику, австрийский экономист вынужден оперировать письменными аргументами, подверженными всей неточности английского языка. Письменные аргументы легко неправильно понять, невозможно посчитать, и часто они являются несовершенным выражением более глубокого понимания. При вступлении в дискуссию с мейнстрим-экономистами сторонники австрийской школы часто обвиняются в пустословии и неточности, а их аргументы опровергаются на основании мелких формальностей и граничных случаев.

Когда австрийцы сталкиваются с кучей уравнений со множеством переменных и уровней подразумеваемых значений, опровержение становится намного труднее, потому что даже если австриец сможет определить изъяны в абстракциях, попытка объяснить их займет гораздо больше времени, чем его готов уделить средний слушатель. В результате мейнстрим-экономисты пользуются апелляцией к авторитету математики и подменой тезисов, тогда как австриец вынужден уточнять и разъяснять свои рассуждения, в то время как его слова искажаются и перевираются на каждом шагу.

При рассмотрении теорий двух людей, одной с уравнениями, а другой – без, большинство автоматически сочтет теорию с уравнениями более научной и основательной. Для австрийца, чьи основополагающие принципы запрещают использование математических операций с ценностью практически во всех обстоятельствах, это становится реальной проблемой.

Экономика и криптовалюта

Криптовалюта фактически является экономическим экспериментом, и если экономика системы не будет здоровой, тогда эксперимент в конечном итоге падет под давлением присущих этой экономике законов. Bitcoin, Ripple, BitShares, Nxt, Ethereum и Maidsafe (январь 2015) являются ведущими криптовалютными проектами, и каждый из них имеет очень разные экономические основы.

Насколько я могу судить, BitShares – единственная система, которая явно пытается полностью соответствовать австрийской экономике и принципам добровольной торговли. Это уникальная система, разработанная вокруг австрийских экономических принципов, а не экономической математики. BitShares был первым проектом, который представил модель компании для понимания как ценности монет, так и стоимости майнинга, а также эффекта и моральности размывания ценности (через инфляцию). BitShares – это первый проект, который признает уменьшающуюся предельную полезность каждой дополнительной степени децентрализации. BitShares был одним из первых, кто признал экономическую неизбежность централизации во всех системах.

Раз за разом это понимание экономики, австрийской экономики, приводило к появлению многих нововведений в экосистеме BitShares. Я уверен, что есть вещи, которые я не полностью понял, и характерные ошибки, которые я сделал на этом пути. Но ключевым фактором является мой подход к экономике и моя приверженность определенным принципам.

Заключение

Я – австрийский экономист, потому что это единственная ветвь экономической науки, которая согласуется с принципами свободы. Я считаю, что это единственное направление экономической науки, которое является ключом к обеспечению жизни, свободы и права собственности для всех. Экономика имеет значение, и только вам решать, во что инвестировать.

Переведено @rusteemitblog

Оригинал поста: ЗДЕСЬ