Староверы. Иван- чай! Сказка.
Давным- давно в вологодских лесах да болотах жили староверы. Злата - серебра нажить не умели, иногда животы от голода подводило, но ничего, и детей ростили, и старики в годах преклонных к богу уходили. А чего в глушь забрались - так никак иначе, ловили их да ссылали, да в пытках мучили, а то в крепостные продавали. А всё за то, что крестились двумя перстами да молились по старым книгам, до церковного раскола писанным. Тогда и троеперстному мужику жилось несладко, а этим горемыкам только в лес и была дорога. Да они не больно и переживали - охота богатая, гриб, ягода, рыбы в ручьях да реках веслом не провернуть, жить можно. Хлеба, правда, не сеяли, потому как земли мало, но овощь всякую бабы на огородах ростили. Не тужили мужички, в общем, целыми деревнями, бывало, переселялись. Да еще и производство какое завели - меленку соляную да Лушка, баба местная, девчонок маленьких учила кружево плести, вот Община копеечку и имела, ну и мужики пушниной зарабатывали, но это для себя, для семьи. Да и железо свое в болотах нашли - не ахти какое, но для себя топоренко или нож выковать можно. В общем, руки да ноги есть - можно жить хоть не припеваючи, но и без горя великого. Женились, правда, только меж своими, да и тут выход нашли - разный люд у них зимовал, те, кто тоже от властей лытали. Вроде бы и грех, но, как говорится, чей бы бычок ни прыгал, а теленочек- то наш. А грех тот старики отмаливали - те, кто уже не мог зимой на промысел ходить. Коз держали, лосих привадили да доили - в общем, жить бы можно. И сытно, и спокойно - вокруг болота непрохожие, да леса непроезжие, лишь тропочки тайные туда люди верные знали да купцы хитрые. Но кое-чего не хватало, конечно. Понятно, кофеёв да круассанов не слыхали, об устрицах заморских не мечтали, да и пакость это, как можно есть. Еда нехристианская, еще рот поганить. Слыхали еще, что франки за лягух да жаб большие деньги платят, да только посмеялись - мол, какое богатство в болотах мух ловит. А вот чайку бы ни мужички, ни бабы выпить не отказались. Конечно, офени таскали, да мало, только аппетит дразнили.
Сами староверы, конечно, как могли выкручивались, иногда даже не из прихоти, а по нужде - зимой, ишь, ночи долгие, солнца мало, цинга да почесуха приходили, приходилось веточку хвойную заваривать. Этого добра полнО, да невкусно - горько, хоть и полезно. Не одну жизнь тем спасли. Лист брусничный да черничный тоже сушили, земляничный, да всё не то - в общем, настоящий- то чай по большим праздникам пивали, да и то не все, а те, у кого мужик подобычней да детей поменьше. Ибо на прокорм да одежу весь доход уходил. А чайку ох как хотелось! Чего только не пробовали, да разное получалось - то солодко, то кисло, а то такое кто заварит - что хоть ворота крась, черное, густое да вонючее получится.
Особо парнишка один молодой с этим делом возиться любил. Отец из лесу по весне не вышел - сгиб, видно, у мамки еще две дочки мелкие да изба старая - как раз муж собирался новую ладить, а ему уж десять лет было - взяла бабка одна его к себе в помощники. Она лекарское дело знала, да уж старая была за травами по лесам носиться, а у него ноги быстрые, тело легкое, глаз острый да ум меткий - так ей и пришелся. А как у трав крутился - так и сама судьба велела с ними возиться да новины искать. Вот и составлял сборы разные вкусные - тому от бабки научился. Ей-то тоже разное заказывали, но от хворей - большой в том искусницей слыла, Ивашку, конечно, тоже тому учила, да забавы не лишала - добрая была, понимала, что дитю несладко, а так вдруг что и получится. Со временем его чаек очень даже известен в староверах стал - ну, кто, может, и из жалости поначалу покупал да коз кормил, люди ведь тоже понимали, что тяжело ему матери помогать, а со временем- то навЫк, так и вкусно стало получаться, на самом деле людям нравилось. Да он простой был, добрый, рецепты не скрывал - мол, если нравится, то вот так и так делается, этот листочек посушить, тот потереть, третий в печке подержать да всё смешать. Да и от кого скрываться - все свои, одной веры, да почти все меж собой родня.
Всё бы у Ивашки хорошо, да мало - попробуй мелкого листа с брусники набери, да так, чтоб куст не попортить - ягода ведь людям тоже нужна. То же с земляникой, малина да смородина дикие лист крупный имеют, да цвет не тот, хорошо, да нехорошо. А он решил такой чай сделать, чтоб и набрать быстро, и приготовить просто, и чтобы хватило на всех. Всякое пробовал - начал, конечно, с кустов да деревьев, на которых листа много, да ерунда получалась - осина горчит, ольха слабит, ива наоборот, с березой даже пробовать не стал - баня и есть баня. Не получилось, в общем. А ведь всё на себе пробовать приходилось, хорошо, до прилюдного конфуза после ольхового чайку дело не дошло, еле в кусты убежать успел.
Потом на травы перешел, да не на простые, а опять на те, которых много. Клевер хорош, да бабы ругаться стали - его козам на зиму не хватает, еще на баловство переводить. А головки ему больно клеверные понравилось заваривать - медом пахнут. Ну, нельзя так нельзя. Другое найдем. Зверобой бы, от него цвет хороший, а вот нутренность повредить можно, если много пить. Опять беда.
А однажды послала его бабка кипрея набрать - пробовал он его раньше сушить да заваривать. Так, водичка зеленая, на вкус вроде приятная, да и всё. А трава как раз бы для его забавы - растет густо, да везде полнО, где посуше, и видно издалека - как зацветет, сначала розовым отдает, а позже как огонь горит, мимо не пройдешь. Ну, дело недолгое - стебель меж пальцев пропустить да в корзину лист опустить, не черника, беречь ни к чему. Быстро корзину накидал да бабке и понес, песенку насвистывая.
Шел, свистал, значит, и насвистал. Услыхали его жители древние, нечисть местная - Водяной, Леший да Ржавчина Болотная. И решили напакостить. Ржавчина, конечно, сначала сожрать предложила - ох и злая кикимора была, да мужички - лесной да речной - отговорили. Парень веселый, добрый, рыбу не хитит, гнезда не зОрит, да и чего там жрать - двух пудов не весит. А пошутить можно, почему же нет. Подкараулили, пока он к ручью по тропе подойдет, леший грибом большим оборотился да сучком хрустнул - мальчишка повернулся, увидал боровика да к нему, а водяной в это время корзинку подхватил, в ручей макнул да обратно поставил. А леший в ворону превратился да из-под ног Ивашки кааак взлетит, как каркнет! Тот обмер, схватил корзину свою да с воем бегом домой, только жесткие пятки по корням простучали. А нечисть вслед во весь голос хохочет, за бока от смеха держится! Так парень и не заметил, что лист намок. К избе бабкиной подбежал, корзину под крыльцо сунул и в молельный дом сразу, чтоб лбом в пол постучать да успокоиться. А лист в корзине так и остался - а что, набил его неплотно, ветерком продует, мол, сам в корзине и высохнет.
Ан не так вышло. Мокрый лист слипся, почернел, сок дал, когда корзину достали - аж деготь из нее протек. Бабка поругалась слегка да снова за листом послала. А Ивашке опять в страшное место идти не хочется, он испорченный кипрей решил поправить. Рассыпал по крыше - вдруг да высохнет. Но не получилось. Высохнуть- то лист высох, да таким черным и остался. Высох, скукожился, хотела бабка выкинуть, да парень решил и его вместо чая попробовать. И что же? Так замечательно получилось, что сам сперва не поверил! Привкус есть, конечно, да земляничного листика добавил и на бабке проверил - потихоньку налил ей, как ужинать села. Та сперва удивилась, где он диковину дорогую достал, решила, видно, что кто-то расплатился редкостью, а как Ивашка рассказал - ну как есть не поверила. Пришлось ему при бабке лист заварить да снова угостить. Ну уж тут она подхватилась, сама мешки с корзинами схватила да побежала лист собирать - получилось- то в самый раз, как Ивашка мечтал. И много листа, и собирать просто, и чай получился не хуже заморского.
В общем, бабка его от травок своих отвадила да на кипрей и направила. Он уж сам теперь корзины в ручей макал в том же месте, спасибо нечисти. На всех чая насушили, всех угостили да научили, как Ивашкин чай готовить. И началось - как утро, так дети малые лист рвут, с обеда в воду макают да под крыльцо прячут, с полдня готовое ранее поставленное достают да сушат, а вечером перетирают - и каждый с чем-нибудь своим этаким, кто с земляничным листом, кто с калганом, а кто и еще чего добавит. Теперь уж всем чая хватало, ну и торговать, конечно, стали - всё лишний рублик в общину, а чтоб тайну сохранить, из какой ерунды деликатес получился - назвали Ивашкиным чаем. А потом название и на кипрей перешло.
Ивашка из-за этого в десять лет Иваном уважаемым стал, дом новый срубил да мать с сестрами к себе взял, ну и бабку лекарку, конечно, не оставил. А нечисть лесная опять с носом осталась - до зимы сидели да ворчали, что опять их пакость людям пользой обернулась - ну никак им этот народ не взять.
------------------------------------------
Кстати, с таким удовольствием сказ писал, что сам решил чай лесной, Ивашкин заварить. Чего и вам всем желаю, приятного аппетита!