И ю л ь
По всему горизонту какая-то синь расплескалась, а по сини легли там и сям голубые лакуны, и во всём проступило щемящее душу лазорье, словно взор уносило в лиловый колодец времён…
Голоса, приглушённые тишью, о чём-то шептали, точно липовый шелест осваивал негу дышанья, точно прядал ушами скользящий по вечности шорох, точно шаркал ковшами созвездий космический сон…
А в лиманное лоно возлюбленной ланью долины с леопардовой ловкостью пала слюда полнолунья, и кудель канители качнулась под взглядом зелёным, и клыкастые тени пронзили ночной лимонад!
В розовеющей части востока, в чертогах Авроры, раскололась арбузная корка земной атмосферы, и душистая мякоть рассвета набухла бессмертьем, и на небе в лучах отразился невидимый сад…
Первый день осознания жизни повторно забрезжил, и в сиреневой дымке взошло мать-и-мачехи солнце, и манило к себе, и цвело по всему косогорью, и вбирало в себя золотые надежды земли…
Снова было на свете легко и просторно для сердца, и порой забывалось, что это мираж повторенья, и земля упоённо под небом высоким кружилась, и начальное счастье ещё поднималось вдали!
