Выдёрныш-38
Неожиданно появилась мысль попытаться вспомнить хотя бы что-нибудь о моих дорогих земляках или о событиях, как-то по-своему связанных с ними, – просто идя при этом по составленному списку по мере надобности…
Кривошеины.
Их было несколько семей (по-моему, три или четыре), жили в разных домах, между собой активно общались, помогали друг другу, с большим уважением относились к моему отцу…
Однажды, в какую-то весеннюю вспашку огородов под картошку, мне, ещё совсем юному школьнику, доверили пройти с плугом в руках за довольно строптивой лошадью…
Это был огород дяди Володи Кривошеина, расположенный на крутом склоне (практически, бок холма), и тем не менее мне удалось, на удивление всем присутствующим (и, прежде всего, к собственному удивлению!), справиться с этой архисложной задачей, и огород был вспахан!
Это было мое первое и, к сожалению, единственное стояние за плугом, но я запомнил и мотающийся перед глазами лемех плуга, всё время норовивший вырваться из-под земли или удрать в сторону, и невероятное напряжение всего тела, и предельную сосредоточенность зрительного внимания по ходу пахоты… К завершению процедуры я был весь, как выжатый лимон!
Однако, все мои чувства перекрывало несравненное чувство счастья! Единение с пахотной землёй имеет в самой своей сердцевине нечто божественное, сверх-человеческое, что можно понять и ощутить, поверьте мне на слово, – только на своей собственной шкуре!
Кто принимал тогда решение обо мне, я не помню, но я благодарен за это решение всю мою жизнь! Если бы судьба моя сложилась в пользу сельского поприща, несомненно, я стал бы именно земледельцем, хлеборобом, душа моя была к этому готова! У дяди Володи (а вы понимаете, что в нашем посёлке слова «дядя» или «тётя» не говорят о степени родства, а только о человеческой родственности), было две дочери, – Люба и Юля.
Люба была чуть моложе меня, я по-юношески испытывал к ней симпатию, и, кажется, чувствовал взаимность. Когда я уже учился в Ленинграде, Люба тоже перебралась на невские берега, – но сразу же круто влюбилась в одного «старшего товарища», и они назначили свадьбу.
Приехал дядя Володя, приглашены были несколько друзей Любы, в том числе и я. Пришлось попробовать себя в качестве тамады, чтобы за положенной по статусу весёлостью слегка укрыться от растерянности и непонятной боли.
Затем я на какое-то время потерял молодожёнов из виду, пока случайно не узнал (уже в нашем посёлке), что Любу в городе кто-то жестоко убил, якобы из ревности… Это был не муж… В день посещения могилы на Ковалёвском кладбище неожиданно пошёл обложной дождь…
У Любы детей не было, а младшая, молчаливица Юля, насколько я знаю, была замужем и, слава богу, подарила своим родителям продолжение в виде замечательных внуков!
Брат дяди Володи, Кривошеин Александр, был нашим соседом через дорогу, рукой подать. От этого ли соседства, или по другим причинам, но наша семья и Кривошеины дядя Саша и тётя Клава, очень крепко подружились. На эту дружбу можно было только любоваться и радоваться.
Тётя Клава, по первому зову и просто по соседству, всегда и во всем помогала нашему многодетному семейству (о нём расскажу попозже отдельно), выручала маму, в случае нужды, как самый близкий и надёжный человек! Просто трудно представить себе, как бы мы выживали в трудную годину, если бы не помощь тёти Клавы и дяди Саши!
Александр был коренаст, широк в плечах, если и немногословен, то всё понимал с полуслова, был практически незаменим при погрузке и разгрузке сена, распилке и поколке дров, а на застолье вовсе не чуждался чарки!
Его простоватые сентенции становились афоризмами. Например, такой слоган, когда мужики после тяжёлой работы плотно ужинали и промачивали горло самогонкой: – Большому куску, – говорил дядя Саша, подхватывая вилкой солидный кусок свиной печени, – и рот радуется!
Он всю жизнь проработал электриком в колхозе, и никто никогда не жаловался на его отказ, даже если требовалось тёмной ночью , в частном порядке, добираться на дальний конец посёлка, чтобы восстановить людям свет! При этом он показывал чудеса храбрости: мог оголённые провода под напряжением брать в рот, пока руки были заняты другим неотложным делом, а когда размораживал в зимнюю стужу водяные радиаторы (у нас, например), всегда была опасность поражения током (из-за той же влажности), – но дядя Саша всегда выходил «сухим из воды»!
У них было трое детей, – дочь Надежда, сын Юрий и дочь Лариса. Надежду обе семьи всерьёз рассматривали моей невестой, но как-то не сложилось… Она жила в Подмосковье, меня охомутал город Ленина, и встречи наши были крайне редки…
Юрий несколько раз был женат, потому что, несмотря на работу дальнобойщика (в соседнем городе), пристрастился к вечной нашей пагубе,– алкоголю. Однажды, переживая разлад со своей последней супругой, которую страстно любил, он полез в петлю, и только материнское предчувствие тёти Клавы спасло его в самый последний момент от исчезновения…
Я любил это семейство, особенно старшую пару, всегда был согрет их приветом, любовью и заботой, неоднократно ночевал у них, – и навсегда запомнил этих прекрасных людей, как самую настоящую русскую семью и образец открытости… Спасибо вам, дорогие мои!
Уходят годы, ищут свой приют
За пеленой земного бытия…
Но люди сердца в памяти живут,
И этим светом жив и счастлив я!
(Продолжение следует).
"Родимый посёлок-7". Опубликовано 05 октября 2017 на Голос.
Предыдущие выдёрныши по порядку:
первые 10 выдёрнышей вторые десять выдёрнышей третьи десять выдёрнышей 31-й 32-й 33-й 34-й 35-й 36-й 37-й