Sinceritate

Я вышел на сцену и взволнованно окинул взглядом  наполовину полный зал людей. Минуту назад была абсолютная тишина, но по моему появлению, холодные стены согрелись оглушительными хлопками ладоней. Большинство из них знает, что ожидать от моего выступления, остальные же - впервые пришедшие. Прожектора, освещающие внимательные лица посетителей, сидящих в мягко-обшитых креслах зала, в момент погасли и оставили меня наедине с густой тьмой. Колени, как прежде, давали слабину и своей дрожью тихой чечётки оповещали меня о сомнении в собственных умениях. Пьеса началась. Движения моих рук были изящны и плавны. На спине, в одно мгновение, прорезались ярко-белые крылья невероятных размеров.  Пол под моими ногами начал уходить: я стремился ввысь, разрезая собой потоки прохладного воздуха. Лучи солнца били тёплым свечением мне в глаза, временно ослепляя. Излишняя самоуверенность обманула меня, заставив поверить, будто имею право подобраться к нему ещё ближе, но человеческий вид слишком слаб, в сравнении с силой природы, чтобы считаться ей равным. Солнце отвергло мою настежь открытую душу, спалив способность летать. Мне оставалось только падать, стремительно ускоряясь с каждым метром. Я рухнул. Появившиеся на моем лице эмоции в секунду краха, превосходно передавали всю горечь утраты. Игра мотала моё тело по всей площадке сцены. Я больше не мог себя сдерживать. Настроение безжалостно разрывало мою грудь. Все конечности наполняло сжигающее чувство, что вот вот должно было испепелить меня до уровня пыли, крепко осевшей на одежде зрителей. Ноги немели, но продолжали двигаться так, как им было велено. Пав на колени я закончил и, тяжело дыша, ждал, разглядывая темноту. Тихие хлопки быстро переросли в шумные аплодисменты. Я почувствовал влажность щёк и солёный привкус губ. Осмотревшись, я понял, что некоторые места деревянного пола залиты частицей меня, сделав эти участки скользкими. В глазах наворачивались очередные слезы. Зрители признали во мне хорошего артиста. Но я не играл.