[Проза] Стерва
Автор: @anna-pycckux
Редатор: @nikro
Этот рассказ зацепил меня постиронией, которой в окружающем мире становится все больше и больше.
Постирония - это состояние, в котором границы серьезности и иронии оказываются размытыми. Читая постироничный текст то и дело сталкиваешься с мыслью - это говорят серьезно или нет?
Название вроде бы не должно оставлять никаких сомнений о мнении автора о героине своего рассказа, но... Описание мыслей, психологизм и выводы кажутся такими реалистичными, что в подобное не только веришь, но и по большей части принимаешь, понимая, что творится внутри головы главной героини.
Анна Русских
Стерва
Дома, мягкий свет окон, фонари, огни иллюминаций, реклам - сливались в одно убаюкивающее и обволакивающее мельканье. Ангельский голос Сары Брайтман укутывал теплой негой.
Это вовсе не сложно - фиксировать внутри себя состояние тихого восторга, которое, называется предчувствием любви, чтобы впоследствии будить нужные нотки в любое время, окрашивая воспоминания истинной мелодией абсолютного счастья. Сейчас я могу, но не хочу вызывать искусственно законсервированное приятное волнение, ибо оно есть мираж.
Небоскребы-муравейники мерцают одиночными окнами, сверкают зеркальными панелями, отражающими сиреневый закат. Лекси не мчится, но плавно парит над магистралью. Еще миг, и переливающаяся мозаика огней скрывается за сизой дымкой уплывающего из-под колес города.
Да, меня тянет к нему настолько, что я готова целовать его на каждой остановке, на каждом красном светофоре. Сдерживаясь, улыбаюсь про себя и, не поворачивая головы, кладу на его колено загорелую руку. Лицо Феликса становится напряженнее, взгляд мутнеет.
Букет цветов на заднем сиденье будоражит тропическим ароматом. Чиркает зажигалка, яркое пламя высвечивает впалую щеку с брутальной щетиной. Мой милый - вылитый Луи Журден! С наслаждением вдыхаю запах его сигарет и парфюма, кошу глазом на четко обрисованный профиль, на жесткую, непослушную прядь, упавшую на лоб. Кажется, я готова медленно плавиться от одного лишь прикосновения к нему.
Мы сворачиваем с трассы, и какое-то время качаемся, как по волнам, на небрежно заваленных щебнем выбоинах, потом выруливаем на асфальтированную, но узкую дорогу среди дремучих лесных зарослей. Мохнатые, темные лапы елей, шумно и нагло бороздят по лиловому металлику Лекси. Наконец, останавливаемся возле широких ворот, за которыми виднеется высокая покатая крыша и слышится ленивый и хриплый лай Траяна. Феликс нажимает кнопку пульта, волшебный "сим-сим" распахивается, и мы въезжаем на просторную дачную территорию.
Находясь в замкнутом пространстве, я давно научилась ощущать окружающую меня энергетику, принимать ее или отторгать. Если мне неуютно в самом разудобном комфорте, если учащается пульс и дергаются уголки губ, - значит нужно сваливать, не раздумывая, иначе сваливать придется все равно, но с отравой в душе от чувства, что оказалась не в том месте, не в то время, и, главное, не с тем, с кем следовало. Но у Феликса я всегда расслабляюсь и забываюсь, обласканная его заботой и атмосферой покоя и неги.
Когда я была здесь в последний раз? Помнится, еще до отпуска. Нет, перед отпуском я, заваленная работой, ни о чем не могла думать, кроме поставленной цели. Хотелось скорее все разгрести и спокойно уехать в командировку в Израиль за ответственным репортажем, так что встречи наши в промежутке между поездками были мимолетными, ограниченными во времени, в дешевых, рядом с домом или работой забегаловках, где я брезговала пить и есть, и где приходилось мусолить стакан с минералкой. Значит, прошло месяца три.
Скидываю на руки Феликса легкий норковый полушубок с фальшивой мулькой от Ярмак, бросаю красную Биркин (настоящую) на кресло, и, не разуваясь, топаю по ковру. Как же я соскучилась по нашим, русским телепередачам. Включаю телевизор и щелкаю пультом, переключая с канала на канал. Ого! Гордон ведет встречу с известным писателем. Мне, как журналистке, полезно поучиться виртуозному, словно дирижер оркестром, - ведению программы. К тому же в бесчисленных командировках я извелась тоской по нашему, родному телешоу, в котором все искренне до полного обнажения, и где жизнь предстает с неизведанных сторон – не нужно идти на экскурсию в Кащенко.
Скидываю сапожки Гардино (настоящие, 12900 евро), и с ногами забираюсь на мягкий диван. Стащив со спинки пушистый плед и прикрыв им ноги, сижу, с интересом уставившись на экран. Тепло и уютно. Маленькая, хрупкая и беззащитная девочка с блестящими глазами, цвета утреннего тумана, трогательно-восторженная, ранимая, с глубоким непостижимо-непознаваемым внутренним миром. Такой я вижу себя со стороны. Феликс, должно быть, умиляется, глядя на меня, и не может поверить, что наконец-то я рядом. Его молчание многозначительно, и я сильно подозреваю, что сегодня он в очередной раз сделает мне предложение, и я уже не смогу в очередной раз ответить ему «мне нужно подумать».
Феликс - вылитый Луи Журден, композитор из «Писем незнакомки». В дорогом костюме и небрежно накинутом кашне, он подходит ко мне сзади, целует в затылок. Если б он знал, как долго я его искала! Все предыдущие поклонники, казалось, были лишь размытой, искореженной кривым зеркалом, - тенью от моей мечты. Он один настоящий, как бронзовый Роден среди корявых гипсовых слепков, как подлинный Christian Dior среди торговых палаток Лужников.
– Подожди, моя любовь! Дай мне один час! Я досмотрю Гордона и буду вся в твоем распоряжении!
Сильнее кутаясь в плед, молча раздражаюсь и ерзаю, оттого, что он все еще стоит за моей спиной, перебирая мои волосы и щекоча шею. Раздражение растет по мере того, как руки его становятся нежнее и требовательнее. Приходится напрягаться, притворяться, фальшиво краснеть, опуская глаза. Наконец, уходит. Вот и ладно. Все тихо и без суеты. Пусть пока займется делом, накроет на стол, распечатает вино. Цветы! Они же остались на заднем сиденье! Какой же он все-таки забывчивый!
– Феликс, ты забыл принести цветы и поставить в вазу!
Хлопает входная дверь. Спустя минуту, пространство вокруг меня наполняется слишком пряным и навязчивым ароматом лилий. Из-за этого тревожного запаха я не могу по-прежнему расслабиться и наслаждаться тонкой игрой ведущего. Но обвинять некого, и я мысленно негодую на недогадливость моего друга, который, наверное, уже разобрал пакеты, вынул оттуда и конфеты и орешки, но донести их до меня у него не хватает ума. Топанье и шуршание пакетов на кухне, вздохи и стук посуды раздаются все громче, но похоже, что орешков мне так и не дождаться. Наконец, Феликс снова подходит и робко произносит:
– Лера, разбери, пожалуйста, продукты.
– Чуть позже, хорошо?
Мне хочется по-кошачьи мурлыкать, но мой голос больше напоминает шипенье змеи: «чу-у-уть..по-о-озжже.. хорош-шо..», и чтоб сгладить это впечатление, смотрю на него снизу вверх взглядом покорной, готовой на все рабыни и благодарно трусь щекой о его пальцы. Довольная своей ролью и выдержкой, снова углубляюсь в передачу, получая наслаждение от того, как известный писатель под градом вопросов и замечаний, краснеет и заикается, и уже начинает в чем-то оправдываться и что-то путано доказывать.
«Браво, Гордон! Эх, тут бы надо выдержать паузу, без кивков и намеков на подсказки, пусть бы сам выкручивался..»
Я, охваченная профессиональным азартом, нетерпеливо ерзаю, ожидая, как же знаменитость начнет выпутываться, не сразу понимаю, что происходит подле меня. С недоумением, и даже страхом наблюдаю за Феликсом. Молча, уверенным шагом он направляется к телевизору: рывок, и шнур, отделившийся от розетки, падает на пол.
Продолжая сидеть, зарывшись в плед, я по инерции смотрю на него растерянно и беззащитно, и, кажется, глаза мои непритворно наполняются слезами. Мелькает мысль: что же он не падает к моим ногам с поцелуями. Как же ему иначе выйти из этого нелепого положения?
– Ты приехала сюда ящик смотреть?! Ну-ка марш на кухню! Много здесь было таких, желающих сидеть, сложа руки!
– Ты шутишь? – резко вскочить не получается, и чтоб не запутаться в подушках и пледе, скидываю все барахло на пол.
– Нет, вполне серьезно! – слишком невозмутимо отвечает он, словно обращаясь к очередной заезжей шлюхе.
Ах, так?! Я забываю о роли послушной девочки и в бешенстве ору все самое первое, что мне приходит в голову. Должен кто-нибудь нарушить это притворное, фальшивое спокойствие, в конце концов?!
– Ха! Трепещите мрази смертные! Всем стоять по стойке смирно! Бегу и падаю! На кухню! К раковине! Дрожа от страха, срочно хватаюсь за кастрюли! Пошел ты!
Натянув сапожки (Гордон, тьфу, Жардин, то есть Журден.. бля.. за 15 000 баксов), я устремляюсь к входной двери, по пути застегивая молнии, спотыкаясь и чертыхаясь. Феликс, хватает меня за плечи, бормочет что-то невнятное, очевидно уговаривая остаться. Но, поздно. Сила моего негодования срывает предохранительный клапан и я хоть и вижу со стороны растрепанную мегеру, взбесившуюся фурию, с нервно дергающимися уголками губ, но сознаю: терять мне нечего, и потому, на автомате не перестаю визжать: "Убери руки! Не прикасайся ко мне! Не прикасайся! Прощай! Все кончено!"
Мне не хватало нужных фраз, воздуха и чего-то еще. Наверное, для большего эффекта стоило швырнуть в стену вазу, или статуэтку, хотя бы самую задрипанную, китайского фарфора, чтоб вдребезги, чтоб осколки и звон прощального салюта, но взгляд, как назло выхватывал массивную хрустальную пепельницу, слишком неподъемную для такой маленькой и слабой женщины, как я.
"Идиот, кретин, недоумок! Все испортил! За какие-то две-три секунды растоптал все прекрасное, что было и что могло бы быть!" Чтоб не разревется от жалости к себе, я продолжала выкрикивать гадости и колкости, а в ответ на слезливые извинения: "Лерочка, я погорячился, прости", – распахнула дверь так, она чуть не сорвалась и не прихлопнула меня как муху. «Как он смел! Как смел сравнивать меня с продажными, безмозглыми тварями! Я как дура, готовилась к встрече, красила ногти, ходила к стилисту, выбирала блузку от Ланвин, - потратила уйму денег! Оказывается все зря! Зачем домработнице педикюр и фитопилинг, – кто-нибудь скажет?!»
Вот всегда так бывает: если все прекрасно, то обязательно в ближайшее время жди дерьма! А еще, почему так сложно расставаться даже с абсолютно бесполезным существом? Понимаю уже, вижу, что не мое, не нужно оно мне! А разум цепляется и не отпускает.
Несколько дней я вне себя прокручивала наши с Феликсом отношения в обратном порядке, и все больше злилась на себя, на неумение разглядеть в нем с самого начала собственника и домостроевца. Ишь! Ему видите ли нужна смазливая, с фигурой как у Бриджит Бардо, умная и начитанная, чтоб прыгала вокруг него зайцем, варила борщи, носки вязала и в глаза заглядывала! А он бы покрикивал и понукивал, да еще время от времени таскался по дешевым борделям!
Нет, надо быть такой дурой! Придумала себе принца, этакий идеал, с которым будет у меня вечное блаженство. И вот - новое разочарование.
Опустошение. Зачем мы изначально пытаемся загнать живого человека, со всеми его недостатками в рамки определенной для него роли, не спросив при этом его согласия? Рисуем себе, воображаем, раскрашиваем образ любовника, и пытаемся всунуть его в прокрустово ложе, подгоняя под свои фантазии. И если новый друг окажется умным, будет вам подыгрывать - он быстро добьется от вас всего, чего пожелает. Тут главное, не упустить момент, вовремя раскусить лицедея и свалить первой.
Феликс еще долго изводил меня своими жалкими потугами помириться. Но я даже не представляла, что ему следует сделать, чтоб снова добиться моей благосклонности?! Ну, квартиру купить на Английской набережной, ну Нобелевскую премию получить за великое открытие в мою честь. Ну, в кругосветное путешествие отправить на собственной яхте. И так, по мелочам: например, придется ему, бедолаге, бегать в цветочный магазин, и класть мне в изголовье свежие букеты, пусть не всю жизнь, но хотя бы первые 50 лет наших совместных утр! Но зная заранее, что скорее памятник Петра сойдет с пьедестала, чем мой любовник исправится, - мне приходится продолжать игнорировать его попытки примирения.
Однажды Феликс встретил меня после работы. Вышел из Лекси, снизошел, как Аполлон с Олимпа - живое воплощение обложки Men’s Health. «Нам нужно поговорить, чтоб проститься по-человечески» - сказал он, открывая передо мной двери ближайшего кафе. И вот я сижу напротив, и стараюсь не смотреть ему в глаза. Тереблю прядь волос, накручиваю ее на палец и разглядываю нетронутый высокий стакан с густым, разных оттенков, коктейлем, в котором плавают вишенки.
– Мне жаль, что мы толком не простились. Все так глупо. Наверное, стоит расставить все точки над "i" и остаться друзьями.
В его голосе слышатся напряженные, стальные нотки, - это хороший знак. Если бы он держался нарочито бодро и непринужденно, мне, чтоб не быть им подавленной, пришлось бы уйти. Но я по-прежнему молчу и не оправдываю его ожиданий увидеть в моем лице радость или надежду на возможность все начать сначала. Не говорю ему, что он - мужчина моей мечты, и потому я постараюсь исправиться и соответствовать. Шнур выдернут, наша связь оборвана навсегда, и уже ничего невозможно исправить.
Сейчас я снова одна. Какое-то время выбирала, копаясь среди трех претендентов. Придирчиво вспоминала, что в них не так. Этот нелепо рукой взмахнул, пошутил плоско, а тот ел некрасиво, а тот, бесхарактерный, вел себя, как тряпка и все в глаза заглядывал как подобранный пес. Нет, идеала мне не найти. Если мужик при деньгах и при бонусах, то характер дерьмо, хамло, быдло, самомнение выше крыши, если красавчик, - то гол как сокол, и опять же с нимбом ангела и рабской психологией альфонса. Я уже начинаю сомневаться, сможет ли мне кто-нибудь понравиться? А может, среди мужской расы природа нормальных не предусмотрела? Все это меня не сильно, но огорчает. Что делать? Разве что научиться размножаться почкованием. А гвоздь вбить и поменять проколотое колесо на Ауди – я и сама сумею.
Все чаще на меня накатывают волны тоски и внутреннего протеста, от нахлынувшей слабости подкашиваются ноги, тянет прилечь. Мне знакомо это чувство, - я уже знаю, что это значит: кто-то в этот момент очень плохо думает обо мне, обвиняет во всех бедах и ругает последними, быть может, матерными, словами.
Платформа Pokupo.ru предоставляет полноценный интернет-магазин и избавит вас от поиска домена, хостинга, админов, программного софта, а также от абонентской платы. Надёжно, удобно и весёлая техподдержка.
И главное. Зарабатываете вы - зарабатываем мы. И никак иначе.
Телеграм-чат сообщества Pokupo и @ivelon ждут ваших вопросов.