Грустный Гоголь. Ко дню рождения классика

Чичиков соответствует времени нынешнему – как, вероятно, будет соответствовать почти всем временам: пока человек не изменится физически, не станет другим физиологически, пока он будет оставаться природным буржуа, мещанином, рантье…
Подлинно ли души умирают в недрах тел: ибо именно это, как известно, и имелось в виду?
Но это «иметь в виду» связано с порывами самого Гоголя – высокими, и устремлениями тонкими, куда там лучи Рентгена! Связано с убеждённостью, что жить надобно темой духовного роста, постоянного совершенствования себя, тогда как жизнь хозяйством, как у Собакевича (крепкий, кстати, сильный хозяин) есть вариант внутренней низины, из которой не подняться уже…
Но типажи и образы «Мёртвых душ» совсем не мёртвые, коли вглядеться в окружающий нас человеческий пейзаж: большинство живёт так, и, вероятно, будет ещё жить неисчислимые гирлянды веков: свой дом, своя семья, достаток…
Что для человека важнее?
Но Гоголь не хотел оным жить, он рвался в космическую запредельность духа, для него выражавшуюся церковным деланием, он жаждал ухода в иные реальности, и – мечтал об усовершенствование человека.
Россия жрёт.
Спит, играет в карты…
Мчится на бричке – как вариант: но это движение по пути обогащения, а вовсе не полёт в сокровенные пределы духа.
Всё конкретно, смачно, сочно, как гоголевские описания – еды ли, внешности людской, усадебного быта.
Мечтательность порок, когда даже попытки реализовать мечты не производится: на сцену выходит Манилов, рассуждая о майском дне с именинами сердца.
Скукоженный Плюшкин противоречит тематике обычного русского размаха; но разнообразие людских типажей слишком велико, встречается и такое…
Россия, сильно изменившись внешне, остаётся очень похожей на гоголевскую Русь: и в учреждениях вечно встречаются кувшинные рыла, и аферисты выигрывают в большей степени, нежели люди, занятые устроением собственной души (впрочем, победы последних лежат в плоскости, не подлежащей объективным исследованиям).
Остаётся зайти во дворик и поглядеть на скорбный памятник Гоголю, так точно передающий поздние настроения самого грустного классика…

Александр Балтин