Блог

Мама умерла, когда девочке было десять лет. Ей сказали – уехала, но по суете взрослых, по приглушённым их голосам, и ряду других признаков, поняла, что мамы больше не будет. Она рыдала – долго, сосредоточенно, безвыходно. Она рыдала. Отец довольно быстро женился на другой, они жили в той же квартире, где так чудесно было с мамой, и из которой будто ушёл свет. Мачеха была добра с ней, а отец… он всегда относился к дочери вполне равнодушно. По субботам он пил, становился весел, играл с дочкой… Скоро появилась сестрёнка, и первой доставалось всё меньше и меньше внимания, и глаза её постепенно…

Мама умерла, когда девочке было десять лет. Ей сказали – уехала, но по суете взрослых, по приглушённым их голосам, и ряду других признаков, поняла, что мамы больше не будет. Она рыдала – долго, сосредоточенно, безвыходно. Она рыдала. Отец довольно быстро женился на другой, они жили в той же квартире, где так чудесно было с мамой, и из которой будто ушёл свет. Мачеха была добра с ней, а отец… он всегда относился к дочери вполне равнодушно. По субботам он пил, становился весел, играл с дочкой… Скоро появилась сестрёнка, и первой доставалось всё меньше и меньше внимания, и глаза её постепенно…

Мама умерла, когда девочке было десять лет. Ей сказали – уехала, но по суете взрослых, по приглушённым их голосам, и ряду других признаков, поняла, что мамы больше не будет. Она рыдала – долго, сосредоточенно, безвыходно. Она рыдала. Отец довольно быстро женился на другой, они жили в той же квартире, где так чудесно было с мамой, и из которой будто ушёл свет. Мачеха была добра с ней, а отец… он всегда относился к дочери вполне равнодушно. По субботам он пил, становился весел, играл с дочкой… Скоро появилась сестрёнка, и первой доставалось всё меньше и меньше внимания, и глаза её постепенно…

Президент воюющей державы подтверждает обмен пленными. Президент маленькой, но процветающей, даже не выступит с новогодним обращением: и так всё хорошо. Контрастная реальность стягивается гигантской каплей к Новому году… Последние дни наполнены предвкушением, как первые дни нового у многих и многих будут залиты липким жиром постновогодней депрессии: хуже не бывает… …снова тянуть год, а будет ли внутри него что-то хорошее – кто знает? В вагонах метро уже полно людей со свёртками, коробками, тяжёлыми сумками, и, кажется, составы идут медленнее – тяжело им.

Утро начинается – уборщица, закончив свои дела, пробежала под окнами; старик со второго этажа вывел гулять свою толстою, белую, беспородную собаку; утро начинается мутно – и тонкая плёнка снега в конце декабря, кажется, неуместной, когда желанны сугробы, скрипучие дороги, лепные пейзажи небесной сини. Но декабрь подкачал: вяло работали машины, дающие снег, часто дождило, и фонари радужно расплывались в чёрном лоске асфальта. В подъезде семь малышей – от двух до семи; то есть семь лет назад их вообще не было: банальный ход мысли поражает чем-то, хотя не сумеешь сформулировать чем… Катя с…

Дача подруги жена показалась избыточной, а кухня, где начиналось застолье, уютной весьма. Стол, заставленный закусками, сулил многое, и почему, опьянев, стал говорить о гометии, в которой, конечно, ничего не понял, сам не знал… Всё сливалось дальше в один ком: кто-то шумно чистил снег на участке, горели маленькие, голенастые фонари, шашлык жарился на воздухе, и синеватый дым мешался с зимними ароматами… Рыба, распластанная на решётке, разговоры не знакомых ему людей о ценах на бензин и машины; и сладкое мерцание водки в различных рюмках… Нелюдимый, мало разговорчивый, преображался, пьянея…

Маленькая лиственница, тонко покрытая, точно отлакированная слоями льда: сначала шёл декабрьский дождь, потом скрепило реальность морозцем; если смотреть на ветви вверх, то фонарный свет раскрашивает их волшебно, и видятся они прозрачными, чудесными, волшебными – будто таковых не бывает на земле… Мальчишка возится возле куста с края детской площадки: мало детей, вечер, поиграть не с кем… На дальнем дереве – не разберёшь каком – на верхушке, среди голых чёрных ветвей много ворон: сидят не подвижно, не издавая грая, будто плоды крупные поспели: вырастила бесснежная в этом декабре зима.

Мама умерла, когда девочке было десять лет. Ей сказали – уехала, но по суете взрослых, по приглушённым их голосам, и ряду других признаков, поняла, что мамы больше не будет. Она рыдала – долго, сосредоточенно, безвыходно. Она рыдала. Отец довольно быстро женился на другой, они жили в той же квартире, где так чудесно было с мамой, и из которой будто ушёл свет. Мачеха была добра с ней, а отец… он всегда относился к дочери вполне равнодушно. По субботам он пил, становился весел, играл с дочкой… Скоро появилась сестрёнка, и первой доставалось всё меньше и меньше внимания, и глаза её постепенно…

Мама умерла, когда девочке было десять лет. Ей сказали – уехала, но по суете взрослых, по приглушённым их голосам, и ряду других признаков, поняла, что мамы больше не будет. Она рыдала – долго, сосредоточенно, безвыходно. Она рыдала. Отец довольно быстро женился на другой, они жили в той же квартире, где так чудесно было с мамой, и из которой будто ушёл свет. Мачеха была добра с ней, а отец… он всегда относился к дочери вполне равнодушно. По субботам он пил, становился весел, играл с дочкой… Скоро появилась сестрёнка, и первой доставалось всё меньше и меньше внимания, и глаза её постепенно…

Мама умерла, когда девочке было десять лет. Ей сказали – уехала, но по суете взрослых, по приглушённым их голосам, и ряду других признаков, поняла, что мамы больше не будет. Она рыдала – долго, сосредоточенно, безвыходно. Она рыдала. Отец довольно быстро женился на другой, они жили в той же квартире, где так чудесно было с мамой, и из которой будто ушёл свет. Мачеха была добра с ней, а отец… он всегда относился к дочери вполне равнодушно. По субботам он пил, становился весел, играл с дочкой… Скоро появилась сестрёнка, и первой доставалось всё меньше и меньше внимания, и глаза её постепенно…

Мама умерла, когда девочке было десять лет. Ей сказали – уехала, но по суете взрослых, по приглушённым их голосам, и ряду других признаков, поняла, что мамы больше не будет. Она рыдала – долго, сосредоточенно, безвыходно. Она рыдала. Отец довольно быстро женился на другой, они жили в той же квартире, где так чудесно было с мамой, и из которой будто ушёл свет. Мачеха была добра с ней, а отец… он всегда относился к дочери вполне равнодушно. По субботам он пил, становился весел, играл с дочкой… Скоро появилась сестрёнка, и первой доставалось всё меньше и меньше внимания, и глаза её постепенно…

Ночной отъезд в другой город в детстве отливал счастьем; теперь – нечто от суеты и неудобства… С женой едут в Ленинград, который давно Петербург, однако, советское прошлое сильно живёт в людях, четверть века проживших в СССР; жена выиграла трёхдневную поездку с проживанием в дорогой гостинице… во всяком случае мужу, не привыкшему к гостиницам, она представляется дорогой; пара, опередившая их, уже возится в купе, размещая вещи, проверяя постельное бельё. Суета, сеть движений, напряжение… Попутчик выставляет на стол бутылки пива; в окне дрожат и расплываются огни вокзала, и муж идёт к…

Дачу получили за год до рождения первого сына – шесть соток, как и всем, и начали обустраивать – постоянно, упорно… Геннадий был умел, земля любила его, всё росло, бабушка сажала цветы, и всё казалось световым, бесконечным – как всем… Московский племянник застал дачу уже в цветении, в летней радости, в обилие различной зелени, с уютными дачным домом, где проводил летнее каникулярное время с двоюродным братом… Бабушка зовёт пить молоко, пряники вкусны. Вечером приедут наши – дядя с тётей: будет весело, шумно. Часто возили за грибами, на озёра; сами мальчишки бегали на пруды – и купаться и…

1 Окликнул у стекляшки – так называли магазин… В школе общались постольку поскольку – разные очень, и вдруг разговорились, шли, курили, причём окликнувший был поражён, что второй курит… Этот второй был маменькиным сынком, книжником, рано начавшим сочинять, мало принимавшим участия в школьной жизни; а потом – из-за пубертатного криза – и вовсе переведённый на свободное посещение; и вот – словно другой: курит, болтает о компаниях, которых никогда не было. Первый студент, а второй… Его устроили на работу в библиотеку вуза, где попал в весёлую компанию парней и девчонок, и – книжная реальность…

Зажигалки эти… стоимостью в несколько рублей, ненадолго рассчитанные. Редкий гость на даче – принадлежит жене, она здесь бывает с поздним их малышом часто, а он… Вот, свалился. И началась карусель: Петрович заходил пять раз, всё подмигивал, делал условные знаки, потом и Игорь присоединился, мол, пора… Чётко соблюдающий режим: выпивка по субботам, не устоял: и стал пить с ними в пятницу. Пить, бродить из дачи на дачу, слушать всевозможные, не притязательные байки. Всё похоже – ну, у Игоря на участке туи красиво разрослись, а так: всё примерно одинаково, и скоро звёзды зажгутся, и магазин –…

В лифте: -Мальчик, раз уж мы соседи, нам не помешает быть друзьями? -Не помешает… Дом только заселяется. Младший выше и активнее. На улице: -Во, оно у меня не давно живёт. – Показывает ружье. – Идея! – Показывает на котельную. – Это будет наш сейф. Давай? Сорок пять лет спустя, у лифта… …прошлого позади столько, и в школе одной учились, хоть и не общались почти, и в институте оказались, один правда работал там, в библиотеке; как-то разговорились, выпили даже, стали понемногу, по-соседски, общаться - чем старше, тем лучше… Вот у одного смотрят разложенные на диване монеты: позднее увлечение…

Вечерами ходили мимо частных анапских домиков, в одном из которых снимали комнату на месяц; ходили с отцом под тутовыми деревьями, и часто играли в города. Необходимо было назвать город, начинающийся на букву, который завершался названный перед этим, и, перебирая далёкие имена, словно чувствовал мальчишка сияние не доступных мест, веянья далёких ветров, и нечто невыразимо-влекущее… Над кроватью мальчишки в Москве висела карта мира, и, путешествуя мысленно, он запомнил множество городов… -А ты знаешь, сынок, как бабушка с братьями играют в слова? -Знаю. Нет. Нет – да, знаю.

Просто соседи по даче, мальчишки, шлёпающие по лужам, ловившие майских жуков: долго приходилось ждать у куста, прежде, чем выбросив руку, поймать, заточить в коробок, чтобы отпустить потом… Просто мальчишки, говорившие обо всём…а один раз о смерти: -Навсегда, как думаешь? -Наверно… Потом – побратались: порезали кухонным ножом запястья, приложили, смешали кровь… -А помнишь, как братались? -А то! Ну, давай… На кухне одного из сидят, не видевшись много лет, встретившись в магазине, не сговариваясь, купив бухла… Один не был никогда женат, другой в разводе, жалуется на сына-лоботряса; оба пузаты…

Говорлива она – бабушка близнецов, с которыми бегает его мальчишка; говорлива – и он иногда включается в беседу, иногда думает о своём: он – пожилой отец шустрого мальчишки, гоняющего сейчас по площадке с братьями. …-и получилось, что спасли чужую, а своя захлебнулась… Он, стоя рядом со скамьёй, на которой сидит бабушка, резко включается, понимая, насколько ужасна рассказанная ей история, он вдруг ощущает кошмарный этот наплыв – волн, в которые полезли две девчонки, сумятицу и суету родителей, понимающих, что нечто свершится, их усилия, девочку, ушедшую под воду. Свою девочку.

Острые игольчатые звёзды сыплются в бездну сознания… О смерти всегда думал больше, чем о жизни – может быть, поэтому жизнь и пошла вкривь и вкось? Впрочем, как считать… Помнился багровый морок, нахлынувший во время отроческой болезни: жар немного спадал, и вдруг пошло, потекло другое: где же буду, когда меня не будет? Куда денется точка эта – сознание; точка, кажущаяся такой огромной, включающей в себя космос, миры… Лежал на диване, и, пот выступал ледяной, так страшно становилось, так пусто, тупо… Потом, вырастая, погружаясь в дела, забывал обо всем, был занят… …позже зажглось ощущение…