Роскошный плод жизни Кароля Войтылы

Роскошный плод жизни Кароля Войтылы!
Роскошный, наполненный многими смыслами духовной сытости плод…
…причастие стоит понимать по-католически: символически…
Ведь речено в двадцатом шестом стихе Евангелия от Матфея, -наиболее из четырёх канонических соответствующего нынешнему развитию человечества: Ешьте хлеб – это плоть моя…
Действительно: Ешьте – хлеб-плоть-суть моего учения…
Пейте вино…
Пейте вино-кровь-сущность моих слов…
И тогда, следуя моим заветам, вы построите нечто приемлемое на земле…
Кароль Войтыла – Иоанн Павел II – был ярчайшим политиком – в лучшем значение этого слова - двадцатого века: да, разумеется, папа римский, учитывая объём его власти и подконтрольные ему структуры, находясь всегда на виду, может вести себя по-разному, принимать двойственные решения, но, думается, Войтла, всегда исходил из светового вектора, подразумевая, что только свет должен определять человеческое бытие…
И… когда Войтыла умирал – какое количество людей стояло и молилось за него, мечтая, тщась коллективной молитвой поднять очень старого, очень достойного человека из бездны неизведанной…
Кароль Войтыла, епископ Кракова, Папа Римский был благословен таким количеством даров, что теряешься, с какого начать живописать его жизнь: одну из образцовых, ту жизнь, какая, будучи стакнута с высшей властью, не только этой властью не окрашивается в чёрный, траурный, аспидный цвет, но – высветляется…
С миссией мира, будучи уже высшим иерархом, папа посетил около 200 стран, и страны, принимавшие его, воспринимали его приезд, как радость…
Монета, отчеканенная в Доминиканской Республике, свидетельствует об этом; а таких монет – с профилем Войтылы было много…
Войтыла-поэт, переведённый на русский, например, таким мастером перевода, как Андрей Базилевский, добавляет многое к русской поэзии: огромной, обширной и пространной, но всегда готовой вбирать в себя многое, бесконечно обогащаться.
И в данном случае было, что вбирать: будучи представителем богатого польского поэтического родословия, Войтыла, думается, брал от каждого польского классика понемногу, своеобразно перерабатывая в алхимической колбе собственного экзистенциального опыта опыт предшественников: и шещдрость Кохановского, и гармонию Мицкевича можно услышать в стихах папы римского.
Но – главное в стихах Войтылы: тот голос тишины и пшеницы, которому поэт, открывая новые ноты, даёт интересные модуляции…
В поэтическом наследие Войтылы сильную роль играет мистический элемент: жизнь – это вообще, как цепочка ощущений, и то, как нюансирует эти тончайшие вибрации мастер слова Войтыла заставляет задуматься (помимо эстетических впечатлений), а нужны ли доказательства Бытия Божьего, если возможны стихи такого вектора?
Такой высоты…
Рассуждения о поэзии Войтылы будут одним из ответвлений в лабиринте размышлений о такой феноменальной личности: Иоанн Павел II , (к примеру) владея активно чуть ли не двадцати языками, мог выступать перед любой аудиторией, вызывая интерес, если не восторг; он писал пьесы, точно, приглушив дар пастырского служения; его энциклики, пропитанные историей и речениями предшественников, тоже могли бы рассматриваться, как художественные произведения – когда бы не были выше оных позиций, учитывая вектор мысли и конкретику, ведущий в запредельность…
…во время войны будущий папа – даже: будущий архиепископ Кракова – был активным участником сопротивления; думается, ему ненавистна была всякая мысль о подавление, и то, что нёс нацизм человечеству, было осуждено грядущим пастырем – не просто словесно, а в кильватере действия, которое могло стоить ему жизни…
…и вот мы вглядываемся в портрет Кароля Войтылы: сделанный, вероятно, тогда, когда он и сам не знал, какая великая роль в истории двадцатого века ему предстоит…
Мы видим человека в партикулярном платье, человека, очевидно умного – стоит вглядеться в глаза; несколько насмешливого, склонного к юмору, лишённого мании величия, которая обычно сопровождает обретение обширной власти.
Мы видим – ЧЕЛОВЕКА.
И, вглядываясь в его лицо, и, вспоминая, что он сделал, самому становится неудобно за свою куцую, примитивную жизнь, и хочется – расти, расти…

Александр Балтин