Про профессиональную деформацию

Забавно наблюдать, как профессия меняет человека. Конечно, все подвержены этому в разной степени, но типичные паттерны существуют. 

Так видят профдеформацию испанцы. Здесь она тоже не изменяет людям даже на смертном одре... (сайт tonterias.com)

Когда я была подростком и мы только-только получили квартиру, примерно раз в неделю у нас раздавался требовательный звонок в дверь. Мама, выглянув в глазок, открывала со вздохом, и на пороге появлялся огромный, красномордый и бородатый геолог или географ - каждый раз новый, окруженный неподражаемым амбре нескольких дней в поезде. "Здравствуйте, я Васек! (почему-то они часто представлялись уменьшительно-ласкательно). Я друг Юры, мы с ним в экспедицию на Тянь-Шань ходили! (последняя экспедиция на Тянь-Шань, в которой принимал участие мой отец, состоялась лет за двадцать до этого). Я у вас перекантуюсь, мне на поезд в Апатиты надо! (опять же, это никогда не было вопросом, но утверждением). 

Не открывать было нельзя - во-первых, геолог продолжал бы трезвонить в дверь до морковкина заговенья, а во-вторых - папа сам был физ. географом, правда, давно уже "кабинетным", и не пустить коллегу на порог могло быть чревато утратой репутации. Поэтому геолога поили чаем и слушали его комментарии. "Ой, а че у вас дочка такая бледная? не жилец, наверное?" спрашивал дяденька и заразительно гоготал, довольный своей шуткой. 

Они были безобидные, славные, дарили мне - несмотря на мрачный прогноз касательно срока жизни - красивые минералы и ракушки, маме привозили иногда в качестве гостинца трехлитровую банку красной икры, неожиданно цитировали наизусть поэзию Роберта Фроста на английском или целые страницы из Хемингуэя. Но при этом были бесцеремонны, занимали в десять раз больше места, чем обычный нетаежный человек, а голос их был таким звучным, что наша малогабаритная московская квартирка сотрясалась от их хохота, как от раскатов грома.

Картина эта так глубоко пропечаталась у меня на подкорке, что, когда пришло время поступать, я знала точно: "Только не полевой факультет!"

Сама я стала замечать за собой профдеформацию после десяти лет работы корректором и переводчиком. Письменный переводчик и корректор - это в прямом смысле слова буквоед: мы питаемся за счет переведенных или написанных нами знаков, и поэтому сейчас мне достаточно бросить беглый взгляд на страницу текста, чтобы определить их число с точностью калькулятора в Ворде. Кроме того, последние годы я стала замечать, что грамматические и стилистические ошибки вводят меня в состояние нервного ступора, граничащего с граммар-нацизмом. Например, я могу не помнить, о чем была статья, прочитанная мною неделю назад, но сразу скажу, что там слово "вуз" было написано большими буквами, а перечни оформлены некорректно. Когда я стала замечать, что мысленно вычеркиваю из "рукопожатных товарищей" френда только потому, что он "одел пальто" и "учавствовал" в празднике, я поняла, что с этим надо бороться, и запретила себе граммар-нацизм в любой форме. Но получается, увы, с переменным успехом.  

Эта въедливость распространяется у многих коллег и на другие сферы жизни. На встрече переводчиков я тихо подхихикивала, когда из шести собравшихся дам пять аккуратно сложили заново салфетку, которую официант согнул чуть криво. Я не сделала это только потому, что заметила маневры остальных, сев за стол последней. А последней села, так как до этого долго-долго мыла руки (а на самом деле раскладывала в туалете карточки в визитнице одной стороной, чтобы они все выглядели одинаковенько, когда я буду их раздавать).

Еще более впечатляюща деформация в другой смежной сфере - в мире копирайтеров, редакторов, писателей всех видов, а самое ужасное - поэтов, если это у людей не хобби, а образ жизни и кредо. Тут буквоедства нет (потому что "...это не ошибка, это авторская орфография!"), зато есть ревность, честолюбие, а если их не принимают с восторгом - обида и презрение к миру. Когда-то я случайно выиграла конкурс на лучшее новогоднее стихотворение. Результат объявили вечером 31 декабря, и всю ночь, невзирая на бой курантов, в мой почтовый ящик приходили от самых разных людей письма, доказывающие, что я - бездарность и ничтожество, и что приз должен был достаться не мне. И это при том, что приз даже не был денежный - просто публикация стихотворения на первой странице сайта и в поэтическом журнале, который никто, кроме авторов, и не читал...

В другом литературном конкурсе объявляли призеров по номинациям. Сначала в первой номинации (про любовь) вышло три дамы. "ну конечно, этот конкурс проплачен феминистками!" заорали писатели-мужчины. Во второй (боевая фантастика) призы достались трем авторам мужского пола, и тут уже закономерно взвыли непризнанные гении-феминистки. В третьей, не имевшей гендерной окраски, были номинированы две дамы и двое мужчин (думаю, организаторы конкурса добавили еще одно призовое место отнюдь не случайно), и я с интересом ждала, как отреагируют остальные честолюбивые конкурсанты. "я посмотрел их профиль! Они все из городов-миллионников, это заговор столичных жителей против настоящих крестьянских талантов, выражающих всю суть русской деревни!" наконец завопил кто-то, пишущий стимпанк-фэнтези под псевдонимом "Эльфийский хакер".

Интересно деформируются любые университетские работники - многие в зрелом возрасте начинают разговаривать размерностью на час двадцать (академическую "пару"). То есть если человеку, преподававшему в университете больше 10 лет, задать некоторый вопрос в 12:00, можно сразу предугадать, что отвечать на него он закончит в 13:20.  Это очень удобно для планирования времени, ну и в середине импровизированной "пары", как и любой уважающий себя студент, собеседник имеет возможность вздремнуть - опытные лекторы на такую мелочь не отвлекаются.

Есть еще врачи вроде приемной сестры моего мужа, которые на невинную фразу "у меня что-то голова болит" предлагают список из десяти обследований, которые надо пройти, выкатывают пароли и явки коллег-специалистов и - когда понимают, что ты вряд ли готов "всерьез заняться здоровьем" - в отчаянии дают тебе "хотя бы" список из десятка препаратов, которые надо пропить "для профилактики". Есть мои тетушки - художницы, которые, разлив сок на новенькую белую скатерть, приходят в полный восторг и пытаются добрызгать последние капли сока в оставшимися нетронутыми места для завершения композиции до тех пор, пока от сока не пропадает не только скатерть, но и полировка стола под ней. Есть знакомые коучи, которые вдохновенно рассказывают в своем блоге про 10001 средство для повышения эффективности труда и мотивации, а из-за этого никак не могут закончить отчет по работе... 

Словом, как говаривал незабвенный Козьма Прутков, специалист подобен флюсу. Хорошо еще, что деформации у нас у всех разные - иначе бы мир не выстоял...